— Гавань блокирована, – не очень уверенно напомнил Луис.
— Пффф, – пренебрежительно отозвалась трубка Янссена.
Канонир и вправду сказал глупость. Королевские фрегаты и барки
преграждали путь только большим судам; шлюпки и ялики запросто
сновали туда-сюда, переправляя людей с берега и на берег. Если Тич
решил повидаться с Вейном, он запросто мог это сделать.
— Но к кому бы ни попала счетная книга, нам повезло, – продолжал
Янссен.
— Повезло?! – взвился я, вспомнив невидящие глаза Каролинца.
Кракен меня сожри, ну почему я не выведал в «Трех моряках» хотя
бы приметы хромого? Как только рассветет, я отправлюсь на берег и
поговорю с Мэг…
— Да, повезло. Им не удалось захватить юнгу, и вместо карты у
них только набросок. Все, что нам нужно – добраться до цели так,
чтобы никто не пристроился нам в кильватер… И не устроил засаду в
пути. Надо быстрее сниматься с якоря, капитан.
— Я не могу выйти в море без разрешения Роджерса, – мрачно
ответил отец. – А он все еще ведет переговоры с упершимися
капитанами, надеется их уломать. И если они не вытворят что-нибудь
такое-эдакое…
В гавани грохнуло так, что у меня зазвенело в ушах. В темноте
полыхнул ослепительный огонь, из столба пламени, поднявшегося над
одним из судов, во все стороны полетели обломки.
Все мгновенно очутились на ногах, всматриваясь туда, где
раздался взрыв. В гавани горела каравелла, паруса на ее мачтах
полыхали, как свечи, но она была еще на плаву и двигалась на
блокировавшие гавань королевские фрегаты.
— Она идет на корабль губернатора! – заорал Барт.
Я взлетел на ванты и оттуда увидел, как превратившаяся в брандер
каравелла едва-едва разминулась с одним из фрегатов. Вслед за
каравеллой под всеми парусами шел шлюп, подгоняемый свежим бризом.
Вот он поравнялся с кораблем Роджерса – горящее судно осветило
адмиральские стяги – и дал бортовой залп из шести пушек. Шесть
вспышек расцветили и без того красочное представление.
— «Рейнджер»! – крикнул я. – Вейн вырвался из гавани!
День в Карибском море сменяет ночь так же быстро, как ночь –
день. Здесь нет никаких долгих «бледных рассветов», о которых
говорил отец, вспоминая родной Голуэй. Как только отгремел залп,
небо, как по сигналу, стало наливаться золотисто-красным, и спустя
несколько минут из-за горизонта выстрелили солнечные лучи, как
будто взорвалась небесная крюйт-камера. Оставив позади пылающую
каравеллу и адмиральский фрегат, «Рейнджер» уходил в открытое море,
навстречу золотому рассвету.