- Эксгиби… Абашин, ты что
плетёшь?
- Эксгибиционизм, – говорю я
наставительно. – это болезненная тяга к получению сексуального
удовлетворения путём демонстрации своих половых органов.
И немедленно иллюстрирую сказанное,
самым пошлейшим способом – потрясаю упомянутыми половыми органами
на манер хайлендеров из фильма «Храброе сердце». Которого, Ильина
никак не могла видеть, поскольку снят он будет только в девяносто
пятом.
- Демонстрирую? Я? – Люська аж
подавилась от возмущения. – Да ты же сам… и эта хабалка…
- Ты так в этом уверена? –
оглядываюсь по сторонам, обнаруживаю свои трусы, валяющиеся у
основания стога, и принимаюсь неторопливо их натягивать. – А вот у
нас другое мнение. Согласно ему, ты явилась сюда незваной, сняла
юбку, спустила свои труселя и стала смущать нас,
несовершеннолетних, видом своих прелестей – вероятно, с целью
склонить к групповому половому акту. И, заметь: не только
мальчиков, то есть меня и Серёжу, но и девочку, Катю. Что
неопровержимо свидетельствует ещё об одной грани твоего извращения.
К счастью, твоя одноклассница – киваю на Нинон, которая уже успела
натянуть платье, - всё видела и сможет подтвердить.
- Вы не посмеете! - в глазах Ильиной
торжество сменилось самым настоящим испугом. – Вам не поверят…
- Уверена? - многообещающе ухмыляюсь.
- До клуба тебе бежать не меньше четверти часа. А я верхом буду там
через пять минут, и подниму всех на ноги – на предмет отлова
сексуальной маньячки, которая охотится по ночам за невинными
школьниками с целью втянуть их в бездну разврата. Вот и думай, кому
поверят – нам четверым, или тебе одной, да ещё и нетрезвой?
Тут я бью наверняка – ну не может
такого быть, чтобы посиделки с гитарой, с которых я увёл ребят в
ночное, обошлись без бутылки-другой.
На Ильину жалко смотреть. Она
судорожно прижимает руки к подолу юбки, будто подозревает меня в
намерении кинуться на неё и склонить к занятию тем самым
эксгибиционизмом. Пожалуй, хватит, а то запаникует и всё село на
ноги поднимет своими воплями…
- Но я сегодня добрый. – великодушно
сообщаю своей визави. – Если посидишь тут, на бережку и охолонёшь
слегка - мы, так и быть, никому ничего не расскажем. Я же понимаю…
- заговорщицки понижаю голос, – у каждого свои сексуальные
фантазии, и далеко не всегда удаётся их сдерживать. Против природы
не попрёшь, верно, Леночка?