- Дядя написал, что твоей руки просит Хранитель. Он ответил ему согласием.
После того, как Лиса совладала с собой и, выпив стакан воды, вернула лицу краски, брат распахнул дверь.
- Идем, нас ждет Карол.
В помещении, бывшем когда-то кабинетом отца, где на стенах зияли светлыми прямоугольниками следы от проданных картин и чувствовалось отсутствие огромных книжных шкафов, место которых заняли разномастные стулья, собрались все обитатели замка Виру. Конечно, кроме конюха, который как раз сейчас выкатил во двор карету и, ругаясь, ходил вокруг нее, соображая, как вернуть забытой в хламе вещи подобающий вид.
Но именно загромождающий карету хлам не позволил три года назад продать ее, как ту же самую библиотеку, насчитывающую несколько тысяч ценных книг, и бюро с чернильным набором, помнящем, как прадед, обмакнув перо, дрожащей рукой подписывал отречение от престола.
- Для кого готовят карету? – Лиса почувствовала недоброе. Где обещанные годы жизни до совершеннолетия, за которые судьба может претерпеть изменения? Ведь одно дело узнать, что Хранитель пожелал взять заморыша в жены, что само по себе казалось если не насмешкой, то ошибкой, и совсем другое – вот прямо сейчас, несмотря на неполные пятнадцать лет, отправиться к старику в стылую постель. Именно таким Лиске виделся Хранитель – стариком, пережившим всех своих жен, а теперь вознамерившимся погубить и ее, совсем юную и не успевшую почувствовать томление любви. А с Хранителем какая любовь?
Если кухарка и не рассказывала ей, что происходит между мужчиной и женщиной после свадьбы, то этот пробел успешно заполнили любовные истории, которые Алисия читала запоем. Но там описывалось все красиво: ее, дрожащее как лепесток вишни на ветру, ресницы, его чувственный взгляд, предвещающий полный страсти поцелуй, ну и прочие глупости, которые сейчас виделись совсем по иному. Седые космы старика, его дряблая кожа, тянущиеся к поцелую обескровленные губы… Фу! Фу-фу-фу!
- Ты уезжаешь. Посланник Хранителя ждать не будет.
Только сейчас Алисия заметила постороннего. Он сидел в кресле у стола спиной к ней. Произнесенные братом слова заставили посланника встать и отвесить сдержанный поклон. Незнакомец как нельзя лучше соответствовал придуманному Лиской портрету Хранителя – высокий старик с собранными в хвост седыми волосами. Его холодные глаза изучающе скользнули по фигуре «невесты», из-за чего той захотелось сжаться.