Он стонал и прижимался еще сильнее. Я чувствовала его возбуждение. Никогда бы не подумала, что в Вирте близость чужого тела может быть настолько реальной. Я даже ощущала, как его жесткий камзол и золоченые пуговицы впиваются в мою спину, прикрытую лишь тонкой тканью рубашки. Я вырядилась как настоящий древний разбойник - в моем понимании - в широкую черную рубаху и обтягивающие штаны. Мне предаставлялось, что это очень удобно.
Оказалось, что это еще и очень хрупкое прикрытие.
Он вытащил свои пальцы и одним движением разорвал мою рубашку. А потом рывком стянул штаны так, что они заперли меня в клетку, болтаясь где-то в районе колен. И надавил на спину, чтобы я прогнулась под ним, опершись локтями на подоконник, бесстыдно открывая себя и свое возбуждение.
Икс не шевелится. Лишь дышит глубоко и относительно спокойно, отчего его широкая грудь размеренно движется под моими руками.
Он полностью передал мне инициативу и превратился в молчаливого зрителя - и я благодарна ему за это. Это дает мне возможность самой решать, как, когда, насколько быстро.
Я медленно расстегиваю верх от его костюма, наслаждаясь, как тонкая ткань спадает с бархатистой кожи. У него широкая грудь, покрытая небольшой порослью. Так странно. В Вирте у него не было волос. Словно исследователь обхожу его кругом. Медленно, переступая как кошка. Глажу, царапаю, вызывая судорожные вздохи. Мне нравится это.
Облизываю его соски.
Он запрокидывает голову, и я принимаю приглашение. Встаю на цыпочки и целую, покусываю его шею. В Вирте ему это нравилось.
В реальности он почти сходит с ума.
Я понимаю это по подрагивающим пальцам, сжавшимся в кулаки. По капелькам пота, выступившим на его совершенном торсе, который я уже люблю, кажется, даже больше, чем тот, что ласкала не так давно.
Я сказала люблю?
Глупости.
Я чувствую, как колотится его сердце.
А самое главное я чувствую его запах. Запах его возбуждения. Который тем сильнее, чем темней вокруг ночь.
Запах, который я никогда не забуду.
Брюки, не имеющие никаких застежек, снимаются очень просто. Неприметное нажатие - и они упадут. Но я не тороплюсь. Провожу рукой по тонкой ткани, по его бедрам, легко касаюсь кончиками пальцев его члена, который, кажется, сейчас прорвет брюки. И наслаждаюсь долгим стоном.
Мой.
Пусть совершенно чужой и никогда не принадлежащий мне, но вот именно в эту секунду - мой.