.
Эта запись и сама роспись, в которой она находится, привлекательны несколькими позициями. Во-первых, монастырские власти приняли в свою вотчину нескольких крестьян и Козьму Ананьина в том числе, прибывшего из соседнего уезда без отпускной грамоты, и они информированы об этом. Во-вторых, он «живет» (т. е. не только обитает, но и хозяйствует), конечно же с разрешения властей, в деревне Зеленой в определенном «повытье», причем с антропонимическим названием, употребленным как прилагательное «Евсинское» (от имени Евсей, Евсевий). Такая формулировка говорит об отсутствии дворохозяина этого участка, по всей вероятности запустевшего. Поселившись на нем, Козьма Ананьин женился, взяв «семью» в той же деревне Зеленой. С «семьей» Козьма прожил 2 года, и «детей с ней прижито сын». Последняя фраза отделяет четко детей с конкретизацией в данном случае пола (сын) от «семьи»-жены, придавая термину избирательность. В-третьих, факты, засвидетельствованные в росписи, произошли на протяжении 1675/76-1691/92 гг., т. е. спустя более четверти века после принятия Соборного уложения 1649 г., которое провозгласило крестьянскую крепость землевладельцам на основании переписных книг 1646 г. Однако монастырские власти, заведомо зная, что у Козьмы Ананьина, как и еще у шести новоприходцев, нет отпускных, приняли их в свою вотчину. Характерно, что Спасо-Прилуцкий монастырь, не столь могущественный как Троице-Сергиев или Соловецкий, в своей экономической практике руководствуется хозяйственной рациональностью и пополняет состав работников крестьянами, прибывшими из черносошных уездов и волостей. Как раз в отношении таких, как Козьма, крестьян в деревнях их выхода владельческие, а скорее общинные власти говорили «сшел», «сшел безвестно», а быть может и «скитается в мире». Пространство такого «мира» могло включать свою или соседние волости, расширяться до пределов близлежащего или даже дальнего уезда.
Задержимся еще на данной росписи. Она красноречиво говорит о крестьянах, поселенных монастырскими властями в своих владениях. Однако записи об этом сформулированы по-разному. Три из них именуют мужчину, который «принят» зятем к конкретному крестьянину: в деревне Хватуново «у Василья Афонасьева принят зять Федор Кондратьев во 184 (1675/76)… А он Федор государственный крестьянин Каргопольского уезду Вохтомской волости»