. Из только что сказанного видно, что крестьяне бежали, в том числе и от мобилизаций, не только поодиночке, с кем-либо из родственников, но и малыми семьями. Характерно, что, пробыв в бегах более или менее продолжительное время, крестьяне возвращались в свои деревни и, таким образом, к землевладельцам.
Естественно, перепись не говорит и не должна говорить о сыске беглых крестьян и о наказаниях, которым подвергались вернувшиеся из бегов. А. Г. Маньков в свое время подробно исследовал законодательство второй половины XVII в. о беглых и об организации их сыска. Он впервые проанализировал важный памятник– Наказ сыщикам от 2 марта 1683 г., регулирующий не только процедуры сыска беглых, но и сферы крепостного права в целом. Ученый выяснил источники и постатейный состав Наказа и убедился, что тот вобрал в себя важнейшие законодательные акты 1658–1683 гг. Он уделил внимание указу 1691 г. и особенно двум указам марта 1698 г., которые развивали и дополняли Наказ сыщикам 1683 г. в плане кары за прием беглых. Организацию сыска беглых А. Г. Маньков изучил в ракурсе постоянно действовавшей государственной системы с присущими ей организационными звеньями. Историк рассмотрел названные и другие законодательные акты также при характеристике крестьянского вопроса в Палате об Уложении 1700 г. в связи с переработкой в ней главы XI «Суд о крестьянех» Уложения 1649 г. Он установил, что в результате переосмысления и редактирования законодательства второй половины XVII в. была выработана юридическая база в сфере регулирования прав землевладельцев на крестьян и борьбы с побегами последних, отвечавшая условиям рубежа XVII и XVIII вв. Реально сложившаяся к этому времени система государственного сыска сводилась, в конечном счете, к посылке сыщиков и приставов в определенные районы для вылавливания беглых и водворения их к прежним владельцам, содействию этим акциям местных органов власти, инициативному участию самих помещиков и вотчинников в розыске при поддержке и военно-административной помощи местных властей[174]. В годы Северной войны правительство, полагает Е. В. Анисимов, мирилось с бегством, нуждаясь в людях для армии и флота, в работниках на многочисленных стройках. Ужесточение борьбы с бегством началось в 1721–1722 гг., когда были изданы несколько законов, которые вводили полуторагодовой срок вывоза беглых с момента опубликования указа, расширили контингент причисляемых к беглым, значительно повысили штраф за их держание, ввели телесные наказания за их утайку и другие суровые меры. Сыск беглых, ведшийся в государственном масштабе, ученый оценил следующим образом. «Это была продуманная, выверенная акция, рассчитанная, наряду со многими, уже упомянутыми выше, на то, чтобы заложить основы того социального порядка, который соответствовал общей концепции полицейского государства. Законы о беглых, реализованные в ходе проверки наличного населения, положенного в подушный оклад, не были временными. Они создавали юридическое основание для борьбы со всеми видами несанкционированного передвижения по стране. Законы о преследовании беглых, иначе говоря о запрещении покидать место жительства, ставшее и местом платежа подушного налога, распространялись не только на помещичьих крестьян, но и на все население, включенное в подушный оклад»