Сколько я здесь сижу, боясь шелохнуться? Долю? А может, час? Я открыла один глаз. Делать этого не хотелось, но кто-то упрямо тряс яблоню и, подпрыгивая, цеплял мою ногу. Я грешным делом решила, что пришло время расплаты, но сообразила, что соседка вряд ли станет скакать под деревом с шипением «слезай, дурак, а то ноги повыдергаю!». А если и станет, звуков будет поболе и погромче. Повыдергать тёть Глаша, конечно, могла, но на угрозы не разменивалась бы.
Под деревом стоял долговязый мальчишка с серыми, как у взрослого, волосами. Он ещё раз подпрыгнул и почти схватил меня за ступню.
- Слезай! – сердито приказал он.
- Не слезу! – огрызнулась я и для пущей убедительности высунула язык. Главный аргумент в любом споре.
Я, конечно, вредничала, но на самом деле слезать не хотела по другой причине: обычно Петька и Гринька снимали меня вдвоём (а они были ребятами немелкими). Я попросту спрыгивала на головы откормленных собратьев. Не то чтобы я была такой тяжёлой, но слезать со здоровенной яблони, имея в подстраховке единственного хилого пацана, который, того гляди, ещё и в сторону в самый неподходящий момент сиганёт (и я его не виню, сама бы так и сделала), было как-то… нет, не боязно… Хотя чего уж там?! Именно боязно!
- Прыгай давай! – не выдержал мальчишка, - Тётка сейчас вернётся!
- Тогда я буду зимовать здесь! –заявила я, покрепче обхватывая ствол.
- Значит, не слезешь? – на всякий случай уточнил сероволосый.
Я насколько могла сильно высунула язык, подтверждая его догадку.
Обычно в таких случаях говорят, что у мальчишки глаза нехорошо потемнели. Так вот, именно так они и сделали. А потом вдруг начали отливать золотом. Нехорошо и как-то прямо по-звериному. Он подпрыгнул так, как мог подпрыгнуть только очень тощий ловкий мальчишка, цепко ухватил меня за щиколотку и дёрнул. Я с визгом навернулась. Упала, конечно, прямо на него.
Было больно. Утешало, что ему, наверняка, тоже.
- Не слезешь, значит? – прохрипел он настолько ехидно, насколько было возможно в его положении.
- Я и не слезал...аххх, синяк будет! Ты меня слез! – обиделась я.
Я попыталась встать, но мальчишка, услышав что-то, без всякого уважения ткнул меня носом в... надеюсь, это всё-таки была земля, а не удобрение. Сам, наверное, из солидарности, нырнул туда же.
- Пошли. Тьфу, поползли. Только тихо, – велел он.