Большой
волне не сорвать с места, а такая вода не точит камень —
крушит. На Большой Рассветный цунами приходили рассеянными на
островах высоких широт, но северную дамбу сносило трижды с тех пор,
как Олаф пришел в университет, — меньше чем за двадцать лет.
Первым был Лори. Тонкие губы,
необычной формы глаза — удлиненные, с опущенными уголками. Он лежал
на спине, острый камень не проткнул тело до конца, но выпирал чуть
ниже ребер пологим бугром. У воды было немного теплее, чем наверху,
тело не промерзло, и трупное окоченение прошло. Сломан позвоночник,
размозжен затылок; возможно, повреждены кости таза. Да что там
возможно — странно, что тело не порвало на куски от такого удара.
Третьего дня шел дождь со снегом, кровь смыло, и утверждать что-то
наверняка Олаф не мог, но… нет сомнений, это была мгновенная
смерть.
Он не стал делать записей и ставить
вешек — вцепившись ногтями в камень, делать это было неудобно, —
лишь постарался как следует запомнить положение тела. Тащить его по
камням, рискуя переломать себе ноги? Впрочем, больше ничего не
оставалось. Снова захотелось иметь сапоги с подошвой из акульей
шкуры…
Ноги Олаф не переломал, но,
подобравшись вплотную к обрыву, еле на них держался. Подъем в эту
минуту представлялся ему совершенно невозможным делом, вертикальная
стенка высотой всего метров семь-восемь казалась непреодолимой. Но
над ней лежал довольно широкий уступ, и имело смысл поднять тело
туда, а не бросить между камней под скалой.
Глаза боятся, а руки делают — так
любила говорить его бабушка. Когда он сам поднялся на уступ, руки
еще могли что-то делать, когда поднял к себе мертвеца — руки,
обожженные веревкой, казалось, уже не работали. Олаф сел и
откинулся на скалу — рядом с искореженным мертвым телом. Орка как
назло замолчала и не высовывалась из глубины. Может быть, почуяла
Большую волну и ушла от острова. Да, проще было бы, не
спускаясь вниз и не поднимаясь обратно, поднять на уступ сразу все
тела. Но не хватило бы веревки. А потому придется проделать все это
еще дважды. Надо же, семь метров из ста пятидесяти — а сил уже
нет.
Олаф отдыхал минут десять, косясь на
север — не идет ли Большая волна? Планета помогает
сильным, а слабого и ленивого цунами запросто застанет на широком
уютном уступе…
Спускаться обратно на камни было не
столько тяжело, сколько больно обожженным рукам, на камнях же дали
о себе знать синяки и ушибы с прошлого раза. На кончиках пальцев
кожи почти не осталось — а как еще удержаться на скользких и острых
обломках?