Холдор. Он был вторым. Рослый,
тяжелый… Он лежал между камней лицом вниз, и понятно было, во что
превратилось его лицо от падения с высоты в полторы сотни метров.
Тем не менее это был именно Холдор, потому что на правом запястье
он носил стальной браслет с эмблемой Металлического завода.
Навскидку трудно было оценить
повреждения, а тем более отличить прижизненные от посмертных. Олаф
снова взглянул на север — нет, Большая волна пока не
появилась.
Чтобы освободить руки, он покрепче
привязал мертвеца к себе. И как-то случайно получилось, что
разбитое в лепешку лицо лежало на плече и иногда касалось щеки;
сломанная нижняя челюсть болталась свободно, приоткрывая рот с
выбитыми зубами. Олаф подумал с усмешкой, что в таких случаях
мертвые точно не кусаются.
— Прости, парень, — пробормотал он. —
Я не со зла. И мне, знаешь ли, тоже не до смеха.
Добравшись до скалы, он все же не
стал сразу подниматься на уступ, оставил тело на камнях и
отправился за следующим. Под самым берегом, но довольно далеко.
Олаф знал, кого найдет. Несмотря на
широкую штормовку и мешковатые уроспоровые штаны, несмотря на туго
затянутый шнурок капюшона, даже издали в глаза бросалось отличие от
остальных тел. Сигни. Тонкая и гибкая — даже в смерти, — она лежала
на боку, правая сторона головы и половина лица превратились в
месиво. Ребра вдавлены внутрь, не смытая дождем серая пена в
отверстии рта, на левой руке многочисленные ссадины и царапины.
Изломанное тело неестественно
перегнулось, стоило его приподнять. Она была легкой — но лишь по
сравнению с остальными. Олаф не стал привязывать ее к спине,
положил на плечо — она повисла на нем безвольно, будто
расслабилась, будто доверилась…
Грохот волн заглушал прочие звуки, но
показалось вдруг, что со скал скатился камешек. Олаф поднял голову
и только потом понял, что ожидал (и боялся) там увидеть. Из восьми
человек, находившихся на острове, он не нашел пока только одного.
Самого старшего, опытного и сильного. Версия о внезапном
сумасшествии инструктора не лезла ни в какие ворота, но почему-то
было трудно выбросить ее из головы. Особенно внизу, не имея
возможности передвигаться быстро, ощущая свою уязвимость, с мертвой
девочкой на плече.
И теперь, вместо того чтобы смотреть
под ноги, Олаф то вглядывался в горизонт на севере, то запрокидывал
голову вверх. Не стоило после этого удивляться ни разбитым локтям и
коленкам, ни сорванной коже на ладонях.