Из Каринтии мы повернули на юг и вскоре пересекли условную
границу Словении. Любляну обошли слева и повернули ближе к
побережью Адриатики, так как конечным пунктом была Хорватия. Когда
до Порторожа оставался дневной переход, Хаким окончательно
расплатился с баро, который захотел выкупить у нас лошадь и телегу.
Чтобы нам не идти пешком, он дал нам парня, который должен был в
порту отдать нам деньги и получить транспортное средство.
Естественно, по дороге на Триест мы не поехали, все –таки там была
база австро-венгерского флота и была большая вероятность нарваться
на проверку документов. Да и местность вокруг считалась Австрийской
Ривьерой и летом здесь было полно «чистой» венской публики.
Словенское побережье занимало менее 30 километров, здесь в узкой и
мелкой бухте, другая сторона которой уже была хорватской,
расположены соляные варницы и район мало подходил для курортной
публики высшего света, отдыхали здесь клерки и мелкие лавочники,
хотя были расположены и соляные лечебницы, где крепким раствором
соли лечили различные болезни, преимущественно, кожные. Сам
Порторож, который переводится как «порт роз» полностью оправдывал
название – все свободное место занимали розовые кусты, которые
использовались как колючие живые изгороди. Городок средневековый с
узкими извилистыми улочками, по которым, говорят, даже покойника
приходилось местами нести стоя, более-менее широкими улочки
становились лишь в районе порта, куда свободно можно было подъехать
на телеге. Над городом господствовали старинный собор и крепость, с
высокой наблюдательной башни которой в хорошую погоду можно было
увидеть на западе Венецию, а если посмотреть на север – то Триест с
серыми броненосцами флота Габсбургов. В порту Христо, как себя
теперь велел величать Хаким, нашел знакомых судовладельцев и
договорился с одним из них, греком, о плавании пассажирами на его
шхуне до Пирея. После этого Христо получил деньги за телегу и
лошадь, выгрузил сверток с винтовкой, револьверами и образцами
обшивки дирижабля на шхуну, вручил аванс судовладельцу-капитану
абсолютно пиратского вида в красной пиратской повязке чепцом на
голове (память выдала слово «бандана»), в черной расшитой
безрукавке на голое загорелое дочерна тело, в просторных черных
штанах,подпоясанных широким красным кушаком , из-за которого торчал
кривой кинжал внушительных размеров. Капитан и его матросы, коих
было всего четверо, были босыми. «Пират» объяснил, что зовут его
Бакчос, он старый друг Христо и мы пошли занимать пассажирскую
каюту. Каюта напоминала скорее деревянный шкаф размером два на
полтора метра с маленьким оконцем-иллюминатором и двумя узкими
койками одна над другой, впрочем, снабженными бортиками, чтобы во
время качки человек не скатился вниз. Христо сообщил, что сегодня
ночью шхуна загружается и завтра мы уже будем далеко в море. У
Бакчоса некомплект матросов, так что он внесет нас в судовую роль,
Хаким будет помощником капитана, я – коком (готовить мне не
придется, это делают матросы, свободные от вахты), а Ивана запишут
юнгой. Ванечка, узнав, что будет юнгой на пиратском корабле, пришел
в полный восторг, так как во время путешествия в телеге я ему
пересказал детский вариант «Остров Сокровищ», когда сказки про
зверей и колобков надоели новоявленному цыганенку и ему захотелось
детского криминала. Христо нацепил ему красный платок ев голову,
завязав узелки по сторонам, отчего вид у моего сына стал точно
пиратским. Мы же с Христо вооружились – по здешним понятиям мужчина
без ножа на поясе – как без штанов. Христо достал себе из наших
запасов большой кинжал, заткнув его за кушак наподобие
капитанского, а мне вручил финку в ножнах с подвесом для ремня. Еще
он приготовил два револьвера «Наган», проверив наличие патронов в
барабане, и спрятал их под матрацы.