- Вперед.
Саманта еле-еле разлепила глаза, едва
очнувшись от очередной процедуры издевательств, которые механикусы
называли исследованиями паранормальных способностей. Каждый день ее
садили в кресло, подключали электроды к ее мозгу и начинали либо
задавать вопросы, либо стимулировать некоторые участки мозга с
помощью электричества, следя за выдаваемыми на экранах синусоидами.
Только здесь, только сейчас женщина поняла, что люди в красных
рясах ничего не понимают в биологии человеческого мозга и при
проведении аугментаций просто действуют по шаблонам, разработанным,
очевидно, еще в Темную Эпоху. Потому что для проведения ментальных
исследований, наверное не надо пихать в голову подопытному
электроды и прочие чужеродные механизмы, ведь таким образом можно
нанести непоправимый вред его психическому состоянию. В Инквизиции
хотя бы это понимали, а вот до механикусов ни в какую не доходило.
И при этом еще называли себя учеными, механические садисты блин!
Этим идиотам даже в голову не приходило, что у них в руках есть
рычаг давления на нее – это ее сын! Тим сидел в соседней камере,
которую быстро обложили негорючими матами, смотрел, как над его
матерью измываются «ученые», усадив ее в пыточное кресло и тихо
бесился. Мальчику оставалось только сжимать кулаки от бессилия –
вызвать возгорание одежды на ком-нибудь из них он не мог.
Механикусы учли первый опыт «общения с ним» и исключили все горючие
вещества как из комнаты, так и с собственных тел. Тим видел, как
роботы – людьми назвать их язык не поворачивался – раз за разом
причиняют боль его матери, которая не могла сдерживаться и громко
кричала, дабы облегчить страдания. А рядом с камерой всегда дежурил
отец Тима. Он не обращал внимания на мольбы и просьбы мальчика о
помощи. Курт превратился в безмозглого истукана, сервитора, машину,
способную только исполнять приказы хозяев. Что он с удовольствием и
делал – кормил объекты, убирал в камерах, обтирал их, когда они
лежали без сознания. Потому что после матери наступала очередь Тима
сидеть в пыточном кресле. У механикусов был свой план исследований,
которому они целенаправленно следовали. И не отходили от него не на
шаг.
Придя в сознание, Саманта ощутила
нарастающую боль, пробежавшей волной по всему телу. Собственно, она
должна была к ней привыкнуть, но пока не получалось. Сделав
несколько вдохов и выдохов, она усилием воли чуть притупила ее, но
боль не прошла. Потому что проклятые краснорясые кололи ее во все
места, изучая, как реагирует мозг на раздражители. А он реагировал
всегда одинаково – болью. Попытки объяснить железным придуркам, что
они все делают неправильно, ни к чему не приводили. Это все равно,
что слушать вопли говорящей табуретки, у которой надломились ножки,
и продолжать садиться на нее или же раскачиваться. Правда,
табуретка хоть за задницу укусить может, а вот Саманта не могла.
Хотя, если зубы у табуретки повыбили или же у нее рот снизу, а не
сверху, тогда да, тогда даже она ничего не сможет сделать.