объекта правоотношений.
Попытаемся теперь под этим углом зрения подвергнуть хотя бы краткому анализу суждения об объекте права, высказанные Н. Г. Александровым в его работе «Законность и правоотношения в советском обществе», оставляя при этом в стороне критические замечания автора против теории объекта-действия, поскольку они были рассмотрены ранее.
Автор признает, что «волевое поведение людей как участников общественных отношений… является объектом воздействия для правовых норм…»[71]. Поскольку в другом месте он указывает, что «…все нормы права реализуются в общественной жизни через правоотношения»[72], следует прийти к выводу, что, с точки зрения Н. Г. Александрова, поведение является также объектом воздействия со стороны правоотношения. Почему же в таком случае нельзя признать поведение объектом правоотношения? Оказывается потому, что, во-первых, «…вопрос об объекте правового воздействия не следует смешивать с совершенно другим вопросом, лежащим в иной плоскости, а именно – с вопросом о внешнем объекте (предмете) поведения людей…»[73]; во-вторых, «наше действующее законодательство, – имеется в виду гл. III ГК РСФСР, именуемая “Объекты прав (имущества)”, – О. И., – термин “объект права” применяет не в смысле объекта правового воздействия (правового регулирования), а только в смысле внешнего объекта поведения участников имущественных отношений»[74]; в-третьих, объект в этом смысле свойственен лишь имущественным отношениям и является главным признаком их отграничения от отношений неимущественных[75].
Необходимо прежде всего отметить, что объект в том смысле в каком его понимает Н. Г. Александров, свойственен не только имущественным правам. Взять хотя бы право автора на неизменность его произведения. Неимущественный характер этого права сомнений не вызывает. Но у такого права есть свой внешний объект, каковым является не вещь, а авторское произведение. Из этого следует, что наличие внешнего объекта не является специфическим признаком только имущественных отношений и что даже внешним объектом правоотношения не обязательно должны быть только вещи (имущества). Из этого следует далее, что выводы о так называемом внешнем объекте нельзя базировать всецело и исключительно на главе III Гражданского кодекса. Во-первых, в ней речь идет лишь об объектах имущественных отношений, ибо Гражданский кодекс, как известно, личных неимущественных прав вовсе не касается, а потому и не предрешает вопроса об их объектах; во-вторых, эта глава действительно говорит о внешнем (или, как мы бы сказали, материальном), но не о юридическом объекте правоотношения, а потому и не может служить решающим доказательством в пользу признания или, наоборот, отклонения той или иной точки зрения по данному вопросу.