Мама хотела посадить нас рядом друг
с другом, но я юркой ящеркой, что кстати оказалось довольно сложно,
так как роста я был не маленького, метнулся к противоположному краю
стола.
Соседка мой маневр оценила. Кончики
ее губ дернулись в презрительной усмешке. Видимо сочла маменькиным
сынком, боявшимся, но в тоже время жаждущим женского внимания,
этаким тюфяком и недотепой.
Нет, соплежуем я никогда не был, тем
более перед женщинами, но конкретно от этой особы хотелось
держаться как можно дальше и не оттого, что она выглядела как
кобра, раздувшая капюшон в преддверии броска, а потому, что он нее
за версту несло тьмой.
Я ощутил это сразу, как только
спустился вниз, но поначалу не смог разобрать, от кого из этих
двоих идет запах, от женщины или ребенка.
Разобрал, и теперь с подозрением
косился на соседку. Было интересно, что она из себя представляла.
Чувство тревоги и неприятия, которое возникло при встрече с парнем
из парка, отсутствовало. От женщины не исходило угрозы. Точнее,
исходила, но не в таком плане, как от ночного монстра. Ее взгляд,
замаскированный под вуаль презрения и надменности словно
говорил:
— Не тронь — убью.
Это был взгляд женщины, в одиночку
стоящей против всего Мира. Защита, которая давала уверенность в
себе и не позволяла окружающим увидеть ее слабость.
Раньше бы я этого не понял, а
сейчас, принял как данность.
Принюхался еще раз. Точно — тьма, но
не злая, а таинственная и загадочная, как сама ночь. От Богданы
пахло сиянием звезд, мерцанием светлячков и ночной прохладой, от
нее пахло серым туманом, поднимающимся от земли и предутренней
росой.
Загадочная женщина. Только вот
спрашивать я ее ни о чем не решился бы, потому как почувствовал,
что эта тьма, на первый взгляд ласковая и обволакивающая как теплое
пуховое одеяло в холодную зимнюю ночь, в любой момент может стать
опасной и непредсказуемой.
Чур, меня, чур. Давай уже доедай
свой салат и вали домой. Что так на меня пялишься, словно я тебе
должен миллион долларов? Не нужна ты мне, и за даром — не
нужна.
Я вон, лучше с Аленкой еще раз
счастья попытаю, чем к такой как ты яйца подкатывать стану. Себе
дороже окажется. Оторвешь и не заметишь.
— Богдана, так я Матвейку забираю? —
спросил отец посмотрев на женщину, и перевел взгляд на
подпрыгивающего от нетерпения пацана.