В Худякове поразительным образом сочетались человеческая простота и глубокая интеллигентность. Будучи сыном военного, он после окончания института прошел срочную службу в армии. Будучи отличным спортсменом (кандидатом в мастера спорта по спортивной гимнастике), физически сильным и выносливым человеком, он никогда не злоупотреблял физической силой. При этом он никогда не давал спуску и послаблений хамам и негодяям. С зависимыми людьми с его стороны никогда не было никакого чванства и снобизма. Он никогда не был высокомерным и заносчивым. Для него все всегда были равны. Он был доступным для всех. К нему всегда можно было зайти на кафедру любому, кто хотел с ним пообщаться, и он никогда никому не отказывал в общении, несмотря на то что всегда был очень занятым человеком. Придя на кафедру, его всегда можно было застать общающимся со студентами, коллегами или посетителями на профессиональные темы или склонившимся над очередной статьей или главой учебника. С ним всегда можно было поговорить обо всем: от элементарных бытовых вещей до сложных проблем мироздания. При этом Алексей Иванович никогда не навязывал своего мнения, его любимой поговоркой на этот случай была – «Ученого учить – только делу вредить». В общении с ним никогда не ощущалась разница лет и поколений. Как человек истинно творческий и увлеченный, он всегда проникал в суть вещей и свободно рассуждал о любом явлении, как юноша, с горящим взором и улыбкой на лице. Про таких говорят как о людях вне времени и вне пространства. Его задумчивый и прищуренный от сигаретного дыма взгляд устремлялся в вечность сквозь время и расстояние. Не случайно в этой связи его духовная близость и участие в делах ощущались даже заочно. На большом расстоянии без непосредственного общения дух Алексея Ивановича в наших делах присутствовал всегда. Даже после продолжительной разлуки любая встреча и любой телефонный разговор с ним начинались так, как будто мы расстались только вчера. А беседы с ним хоть при личной встрече, хоть по телефону длились долгими часами. За актуальными и увлеченными беседами время бежало незаметно. Напутствуемые его идеями и благословениями, мы всегда уходили от него воодушевленные и одухотворенные. И каждый раз его образ оставался в наших умах и сердцах, мы как будто даже и не прощались с ним. И он, и мы чувствовали это. Может быть, именно поэтому он никогда не обижался на нас, когда мы долго не звонили или не приезжали.