Тыльной стороной руки я вытирала с лица соленые слезы.
Передо мной полыхало алое зарево, разбрасывающее багряные, янтарные и ярко-красные блики по болоту. Огненные всполохи взмывали в черные небеса, извиваясь, словно длинные хвосты нагов. Старое дерево потрескивало, гнулось, стонало, предчувствуя скорую погибель.
— У нас больше нет дома, — констатировал Фердинанд, болтая в воздухе короткими лягушачьими лапками.
— У меня больше нет дома, — всхлипнула, прижимая жаба к себе. — Ты фамильяр-приживальщик. Ты и на болоте жить можешь, — слезы градом полились из глаз.
Дом в Болотных топях достался мне от бабки-ведьмы. Здесь прошла вся моя сознательная жизнь.
— Мои записи, — воскликнула я, спохватившись, и бросилась в полыхающий дом.
— Стой, болотница, — закричал Фердинанд, с немыслимой скоростью размахивая лапами. — Меня пожалей!
Громкий треск вынудил меня остановиться. Внутри что-то обвалилось, заставив ворох пляшущих искр высыпаться через покосившийся дверной проем.
Я отпрянула.
Пламя отвоевывало все новые и новые территории. Огонь с жадностью ел деревянные стены, облизывал соломенную крышу, пробовал на вкус скрипучие половицы.
— Все пропало, — прошептала я, опускаясь на сырую почву.
— Эх, и чего бабка дом от пожара не заговорила? — вздохнул жаб, устраиваясь у меня на коленях.
— Это все ты виноват! — обида, злость и отчаяние накрыли меня с головой.
Фердинанд посмотрел на меня янтарными глазами.
— Вообще-то, это ты натворила, — он перевел взгляд на догорающие руины дома. — Заклинание для удаления паутины должно было сработать иначе.
— Ты надоумил меня практиковаться в колдовстве! — не унималась я.
Ферди спрыгнул на землю и уселся напротив меня.
— Потому что ты, Моргана, ходячая катастрофа, — проквакал он. — После того, как у тебя появилось вот это, — зеленая лапа указала на мой едва округлившийся живот, — у нас начались проблемы. Твоя сила возросла в разы. Ты не в состоянии контролировать ее. С этим нужно что-то делать.