Я кивнула.
- Да…Но я не хотела быть жертвой! – заспорила я.
- Юлия… - растягивая мое имя, бархатным голосом, от которого по спине забегали мурашки, произнес Джедефра. – Любой, кто добровольно перешагнет порог моего места погребения, становится добровольной жертвой. Мое же дело принять или не принять ее… Об этом знают даже дети в Египте. Признаешь ли ты, что явилась добровольной жертвой?
- Если признаю, отпустите? – решила уточнить я.
Фараон молчал, лишь с усмешкой глядя на меня.
- Ладно. Признаю, но я не хочу здесь оставаться! Отпустите, Вы обещали! – заметила я.
- Жертва признала свою добровольность. – сообщил Фараон шакалоголовому, который тут же склонился в почтительном поклоне.
- А домой?
- Юля… Мы скоро пойдем домой. Даже поедем. Совсем скоро отправится наш караван в Мемфис. Мои подданные уже предупреждены о моем воскрешении. - сообщил Джедефра.
- Стойте-стойте! А я? А как же я? А домой? В Москву или хотя бы в мое время? Я же сделала, как Вы просили!
- Я ничего не просил, Юля. Ты – добровольная жертва. И я принимаю тебя. Сам Ра, сам Атон преподнесли тебя мне! – мрачно возвестил Джедефра. С этими словами он наклонился и, подхватив меня на руки, словно я была легким перышком, направился в сопровождении Анубиса к выходу.
Мы шли по просторным залам и коридорам, которые ничего общего не имели с тем лазом, по которому мы с Дмитрием попали внутрь мастабы. Фараон все так же нес меня на руках, я же вертела головой в надежде запомнить дорогу обратно. От запоминания ужасно отвлекала мысль, что меня тащит на себе ожившая мумия, вышедшая из собственной гробницы.
Мы прошли пару-тройку каменных коридоров, облицованных идеально ровными камнями без каких-либо надписей, прошли две залы, вход в которые открывали Анубисы прикосновениями к каким-то камням в кладке, и вот, наконец, мы приблизились к выходу. Я отметила про себя, что он находился совсем с другой стороны от того, по которому я вошла.
Все пространство возле мастабы было заполнено народом. Это были люди Древнего Египта из различных слоев общества. На большинстве из них из одежды были лишь схенти – набедренные повязки, которые отличались друг от друга только способом завязывания. Люди богатого сословия могли позволить себе схенти из более дорогой ткани, красивого цвета или искусно украшенные. Я вспомнила, что у древних египтян о социальном положении свидетельствовал пояс. Чем дороже и красивее он выглядел, тем богаче и представительнее был его владелец. Я сумела рассмотреть среди толпы, ориентируясь на этот признак, пару-тройку вельмож. Женщины здесь тоже были. В основном их одеждой были длинные узкие платья, доходящие до лодыжек и оставляющие открытыми руки и плечи.