И вот тут-то Роберт окончательно осознал, что новая жизнь — уже
не абстрактный план, а вполне состоявшаяся реальность. В поезде
этого ощущения не было — двухсуточная плацкартная маета не
воспринималась всерьёз, казалась бездарно-глупой прелюдией к
чему-то по-настоящему важному. А теперь оно, важное, началось-таки,
подступило со всех сторон, захлестнуло жаркой волной…
— На отдых едешь? — спросил таксист. — В санаторий?
— Нет, не в санаторий. Работать.
Водитель хмыкнул, но говорить ничего не стал. Включил
радиоприёмник и снова уставился на дорогу.
Степь, разделённая асфальтовой лентой надвое, выглядела не так,
как Роберт её представлял по книжкам. Не было ни нарядных ковыльных
волн, ни буйного разноцветья. Зелень к концу лета поблёкла; бурьян,
иссушенный солнцем, замер в пыльном безветрии. Движение было лишь
на дороге — машины мчались, ловя на стёкла солнечные лучи, а воздух
над асфальтом струился и колыхался.
Таксист прибавил скорость и обошёл сначала «зилок», гружённый
щебёнкой, потом антикварные «жигули». Синий щит на обочине
известил, что пора сворачивать на Усть-Кумск. Городок уже показался
— панельные пятиэтажки в центре и частные домики на окраине.
Роберт достал смартфон, сделал панорамную фотографию и отослал
её сестрёнке Марине через WhatsApp. Написал: «Покажи родителям.
Доехал нормально, буду устраиваться. Жара!» В ответ прилетел
толстогубый смайлик с коротким словом: «Удачи!»
У дороги возник ещё один указатель, на этот раз чёрно-белый —
машина пересекала городскую черту. Таксист вздохнул:
— Начинается. Ты, главное, не пугайся.
— В смысле?
Шофёр не успел ответить.
Радиоприёмник захрипел и заткнулся, подавившись песней
Киркорова. Несколько мгновений в эфире царила полная тишина, потом
из динамика послышались тихие тоскливые звуки — то ли подвывал
ветер, то ли ли хныкал ребёнок. Роберт с недоумением посмотрел на
таксиста, но тот сделал предостерегающий жест — погоди, мол, не
переспрашивай.
Плач-вой усиливался с каждой секундой, менял тональность. В нём
появлялись визгливо-злобные, истеричные нотки. Теперь казалось, что
кто-то скребёт гвоздём по стеклу. Роберт передёрнулся, в груди
неприятно ёкнуло.
От этих звуков и правда веяло жутью. Человеческий слух был
просто не приспособлен для их нормального восприятия. Разум
требовал прекратить всё это немедленно, и Роберт протянул руку,
чтобы нажать на кнопку.