Как рассказывать о таком? Мысли путались, когда я пытался
выстроить четкую картину произошедшего. Война идет без малого
полторы сотни лет, но до этого дня все это было где-то далеко, у
чужих звезд, нас задевая лишь косвенно. В крупных сражениях ни мне,
ни погибшей команде участвовать не приходилось. Даже капитан,
быстро продвигавшийся по службе отнюдь не за знакомства и
влиятельную родню, бывал в настоящем бою реже, чем ему хотелось бы.
Мы прибывали к планетам, отбитым у врага или находящимся в стороне
от фронта, я сбрасывал капсулы с личным составом и после болтался
на орбите, ожидая, пока окончится зачистка. Иногда сбивал
взлетающие истребители Разрушителей, но чаще просто приглядывал за
эвакуационным транспортом. Такой виделась война из пилотского
кресла.
Я потратил несколько часов, не в силах как-то систематизировать
данные, потом просто изложил все, как мог, и отключил запись.
Сообщение ушло по сжатому лучу к пяти ближайшим населенным
системам. Если и есть где-то рядом флот Альянса, там услышат наши
предсмертные крики, во время боя свободно разлетавшиеся на
радиочастотах во всех направлениях. На этом моя работа окончена.
Нужно отправляться к своим. Я проложил курс и отправился в
морозильник: дорога предстояла долгая.
***
Криосон – та же смерть. Нет особой разницы, как долго ты
собираешься в нем провести: машины вытянут из тела воду, заполнят
консервационной жидкостью и оставят в вакуумном мешке. Ты ничего не
почувствуешь, даже не вспомнишь ничего, едва в кровь поступит
первая доза транквилизатора, и проснешься от жуткой боли, от зуда и
яркого света, выжигающего глаза сквозь веки.
Я приходил в себя, новорожденный на попечении автоматики.
Проснувшись, снова многое делаешь впервые. Первый вдох самый
мучительный, хочется закрыть глаза, спрятать от невыносимой
яркости, но руки привязаны, и остается только хрипло выть.
Все, происходящее со мной, я почти не запомнил. Только жуткая
безысходность, как побочка от препаратов, и страх. В какой-то
момент пришло осознание, кто я и где нахожусь. Я сел и осмотрелся.
Взгляд упал на руки: сморщенная бледная кожа с тонкими волосками
сухо зашелестела, стоило потереть ладонью о ладонь. Их я видел
четко, но все, что находилось парой метров дальше, расплывалось в
мутное месиво. С трудом выбравшись из криокамеры, я прошаркал к
шкафчику и принялся одеваться.