Весной и летом 1971 года прошло несколько ночных концертов, организованных Арсентьевым.
Лично я передал ему значительную сумму из трешниц кайфовальщиков и как-то, прикидывая перспективы, неожиданно пришел к простой и страшной мысли: «Ведь это же афера! Нас же просто подсекли, как рыбину на блесну, на блестящий значок с веточкой! Мы раньше работали и получали от профкомов несчастные восьмидесятирублевки, и покупали, пропади они пропадом, усилители и динамики. Но теперь-то все в руках Арсентьева, а что-то не слышно о признании, о собственности Поп-федерации, мы лишь глубже и глубже опускаемся в подполье, уже чувствуются его сырость и шорох мышей, и далекий пока оскал крыс!»
Отчасти прозрению способствовал лирический контакт с бедовой девицей из ближайшего окружения Арсентьева, с «лейтенантом». Молодость болтлива, а я был молод, резок и, придя к страшному выводу, стал болтать на всех рок-н-ролльных углах. И не только я – еще несколько смельчаков допетрило до аналогичных выводов. (Может, и они имели лирические контакты?) После наших речей только что не крестились, и, наговорившись всласть, я успокоился, тайно надеясь на ошибку. Но волна, так сказать, пошла, и «Санкт-Петербург» вызвали на своеобразный рок-н-ролльный «ковер», а точнее, в пивной зал «Медведь», что напротив кинотеатра «Ленинград» в полуподвальчике.
Мы с Мишкой притащились туда. Оказалось, полуподвальчик ангажирован Арсентьевым, и в этом пивном «Медведе» нас, то есть «Санкт-Петербург», должны судить.
За несколькими столами за кружками и сушеными рыбьими хвостами сидели волосатики, но не музыканты, а в основном, скажем так, музыкальная общественность. Среди них и мой лирический «лейтенант».
Мы с Мишкой сели с краю. Но нам не дали рассиживаться.
– Они предали нашу идею, – сказал один нервный.
– Они никогда не были преданы нашей идее, – сказала одна невзрачная.
– Они пытались провалить нашу Поп-федерацию, ее идею и идею ее порядка, – сказал один с выдвигающейся вперед, словно ящик письменного стола, челюстью.
Лирический «лейтенант» ничего не сказала, а лишь незаметно подмигнула и ухмыльнулась.
– Чего это они? – удивился Мишка. – Эй, мужики! Пивка плесните!
– Они, мало сказать, недостойны, – сказал другой нервный.
– Если чего они и достойны… – сказала другая невзрачная.