Устраивать скандал не имело смысла: те две недели, что я тут
прожил, вообще нечто из разряда чудес. Другого бы давно отсюда
выперли, и полетел бы голубчик турманом куда глаза глядят.
А глядеть особенно было некуда. Родни в городе нет, с друзьями
тоже как-то не сложилось...
Само собой, выходное пособие, как я его ни экономил, закончилось
быстро — инфляция набирала ход, в магазинах регулярно переписывали
ценники и, конечно, не в меньшую сторону. Деньги таяли как снег
весной.
Нищему собраться — только подпоясаться. Все мои нехитрые пожитки
поместились в тонком, обитом потёртой кожей чемоданчике, с которым
я вышел из освобождаемой комнаты и сразу оказался перед добрыми и
светлыми очами Степановны, давно взявшей надо мной что-то вроде
шефства.
— Жора, а ты куда собрался? — участливо спросила она.
Я пожал плечами, поскольку действительно не имел ни малейшего
представления, куда направлю стопы, как только покину ставшие
негостеприимными стены общаги.
— Пока не знаю, Степановна. Что-нибудь придумаю — чай голова на
плечах есть.
— Дурная у тебя голова! — запричитала женщина. — На улице жить
собрался?
— Ну почему на улице? Я ж говорю — что-нибудь придумаю, — с
показной уверенностью заявил я. — Спасибо за всё, Степановна. Мне
пора.
— А ну стой! — приказным тоном объявила Степановна. — Ишь ты
какой — придумает он что-то, — передразнила женщина меня. — В
коледорчике обожди, пока я с комендантшей покалякаю. Отпроситься
надоть у неё ненадолечко.
В принципе мне было всё равно — подождать, так подождать.
Спешить всё равно некуда.
Степановна вернулась через пару минут, взбудораженная и словно
слегка помолодевшая.
— Отпустила меня комендантша. Пошли, Жора.
— Куда?
— На кудыкину гору. Ко мне пошли, у меня пока поживёшь.
У меня перехватило дыхание.
— Степановна, ты это… у меня пока с деньгами напряг, но это
временно. Я тебе потом заплачу, сколько скажешь.
— Я тебе дам — заплачу! — обиделась Степановна. — Чтоб я даже
слова такого от тебя больше не слышала! Мне, старухе, одной жить
скушно. С тобой, глядишь, будет повеселее. Если захочешь — девок
приводи, возражать не стану.
Не выдержав, я от всей души обнял эту добрую и милую
женщину.
— Прости, Степановна. Ты… ты такая! У меня слов нет…
— А они нам и не нужны, — отмахнулась Степановна. — Что такое
слова? Ничего, окромя сотрясания воздуха.