Нет, тут нужна холодная голова.
И арестовать его не получится — Стасевич давать показания
отказался, другие «бизнесмены» тоже напуганы и будут молчать. Улик
против Филатова у меня нет.
— Филатов, даю тебе последний шанс. Или ты пишешь прямо сейчас
рапорт на увольнение по собственному желанию, или я делаю так, что
ты вылетаешь отсюда с треском. Думаешь, будет сложно тебе выговоров
и строгих выговоров навлеплять? Ты — хоть и сволочь, но сволочь
умная. Должен понимать, что у меня рычагов давления больше.
Я в глаза не видел текущий КЗОТ или что его заменяло в этом
времени, однако предположил, что увольнение происходило примерно по
одной логике с мне привычным, только с определёнными нюансами.
— Не ты меня ставил, не тебе и снимать! Губисполком тебя
прокатит! — не уверенно заявил Филатов.
— Хочешь подёргаться? Зря, — сквозь зубы процедил я. — Только
агонию продлишь. Ты мне веришь, Филатов?
Я посмотрел на него. Он не выдержал и отвёл взгляд в
сторону.
— Это самоуправство, Быстров!
— Нет, Филатов. Это пока жалкая пародия на справедливость.
Настоящая справедливость наступит, когда я тебя посажу. Потому мой
тебе совет: пиши рапорт, собирай вещички и уматывай из города. Тебе
здесь жизни не будет.
— Пошёл ты!
Однако я чувствовал, что он постепенно сдаётся под моим напором
и сопротивляется скорее из упрямства и ложно понимаемых
представлений о гордости.
— Пиши! — потребовал я.
— А катитесь вы все к ядрёной фене! — вдруг выдохнул он, сел за
стол, взял перо, обмакнул кончик в чернильнице и стал быстро писать
на листке бумаги.
Закончив, резким движением сломал деревянную ручку пера.
— Какого хрена портишь казённое имущество, Филатов? Вычту из
увольнительного пособия.
Его лицо стало красным от бешенства.
— Ладно, Быстров. Сегодня твоя взяла. Посмотрим, что будет
завтра. Ты мне тут совет дал — так и я тебе кой-чего посоветую:
ходи осторожно и оглядывайся… начальник!
Дежурный следователь оказался юнцом, совсем ещё зелёным
мальчишкой. Однако соображалка у него была что надо, так что с
формальностями я покончил быстро.
Труп Митрохина увезли в морг, здание постепенно начало
наполняться взбудораженными людьми.
На месте дежурного сидел незнакомый милиционер.
— Доброе утро! — поздоровался я.
Он с интересом и какой-то опаской взглянул на меня, поднялся,
одёрнул гимнастёрку и произнёс: