А что она вообще могла тут делать? В бильярд
играть?
Рикон внимательно рассматривал девушку, шарил
взглядом по телу, останавливаясь на обнаженных, ничем не прикрытых коленях,
бедрах, плечах. Лиза, забыв о звере, снова вжалась в прутья клетки.
Этот мужчина был страшнее и опаснее его.
Зверь разорвет тебя защищаясь, чувствуя исходящую от тебя опасность. А человек
осознанно сделает больно.
– Спала...потом проснулась…Густ…я Густ...пить
дал.
Карлик перебирает ногами, тычет в девушку
пальцем, дрожит как осиновый лист, глядя снизу вверх на крепкого мужчину.
– Ты дал ей воды?
– Да…Густ, дал...воды...дал.
– Открой.
Густ засуетился, начал греметь ключами,
только с третьего раза попал в замочную скважину огромного замка, что висел на
ее клетке.
– Достань ее.
А вот это Елизавете не понравилось, выходить
девушке не хотелось совсем. Этот взгляд Рикона, сдвинутые брови, то, как он
сжимает в руках рукоять плети, говорило о том, что настроен он никак
недружелюбно.
– Никуда я не пойду, и не трогайте меня. А
если вы продолжите и дальше в таком духе, я вас затаскаю по судам. Так и передайте
своему начальству. Где у вас камеры? Я выскажу все прямо в них. Немедленно
прекратите этот спектакль. Я устала и хочу домой.
Лиза завертела головой, отбиваясь ногами от
рук карлика, что он тянул к ней в надежде схватить и вытащить из клетки.
– Не трогай меня, я сказала, мерзкий ублюдок!
Я что, похожа на девку с улицы, которую всем подряд можно лапать? Убери руки, а
ну, пошел вон!
Карлик взвыл, когда Лиза лягнула его больнее,
продолжая при этом кое-как прикрываться тряпкой.
Рикон просто наблюдал за возней, слушал
девушку и не мог понять, какие эмоции в нем преобладают. Растоптать, убить,
бросить в клетку к таким же диким псам, как тот, что сейчас находится здесь?
Или забрать себе, подмять, обуздать ее дикий нрав, спрятав ото всех, а по ночам
иметь это прекрасное тело, жестоко вбиваясь членом?
– Пошел вон!
Громкий приказ, хриплый голос, Лиза снова
вздрагивает, Рикон отталкивает карлика, просовывает руку в клетку. Хватает
девушку за ногу и, вытащив, ухватив за плечи, держит перед собой.
Ноги Лизы не касаются пола, она смотрит с
ужасом в глаза мужчины, видит тонкий шрам на левой щеке. Он белеет, а лицо
покрылось красными пятнами гнева. Седые волосы собраны в низкий хвост, брови
нахмурены. Верхняя губа изогнута, в глазах чернота, словно он смотрит на что-то
мерзкое, мешающее ему жить.