— Я не шучу, – смотрю на мужчину поверх
документа, он сглатывает, судорожно оттягивает воротник рубашки в сторону. – Вы
же не оставите девушку одну, без покровительства? Понимаете, Эмин Исмаилович,
как только партнеры, конкуренты и враги семьи прознают, что Савицкая стала сиротой
и единственной наследницей, все направят своих сынков в этот дом, некоторые
могут и сами заявиться в качестве соискателей на ее руку.
— Ей всего восемнадцать! – стараюсь не
вспоминать свои же слова о замужестве, сказанные Стелле за завтраком. Не
нравится мне мысль юриста о том, что на нее сейчас слетятся стервятники и начнут
рвать малышку ради своей выгоды. Сам себе противоречу. Утром было плевать, что на
будущее Савицкой, сейчас же начинаю думать, как ее уберечь от налета кандидатов
в мужья, обезопасить бизнес.
— Возраст никогда не был помехой.
— Я вас услышал, Захар Генрихович. Вы
свободны.
— Я хотел…
— Свободны! – четко произношу, взглядом
заставляя юриста покинуть не только кабинет, но и дом. Мне нужно время подумать
над ситуацией, чтобы принять правильное решение.
Растираю лицо ладонями, еще раз перечитываю
документ, убеждаюсь, что Станислав Сергеевич, видимо, предвидел скорую
трагедию. В документе есть пункты, которые никогда бы не пришли никому в голову
без посторонних угроз. Тут выходит, что опасность была реальной, а Савицкий о
ней знал и подготавливал перинку для Стеллы в моем лице. Дядя Шахид, видимо,
свои планы имел на все, только не успел мне о них поведать. Возможно, мужчины
между собой договорились и о браке детей, хотя тут только один аспект
соприкасается: деньги, а в остальном Булат и Стелла противоположны друг другу,
они разные во всем, брак между ними невозможен, как потепление в Антарктиде. В
общем вопросов больше, чем ответов.
Два часа пролетают одним мгновением. За
работой я всегда теряю ощущение времени, поэтому, когда в кабинет без
приглашения входят мужчина и какой-то юнец, удивленно вскидыванию на них глаза.
Судя по поведению, эти люди бывали в этом доме. Мужчина садится в офисное
кресло напротив стола, парень пристраивается на софе возле стеллажа с
книгами.
Незнакомец сверлит меня тяжелым взглядом,
изучает мое лицо. Я тоже смотрю на него с непроницаемым выражением, гадая про
себя, кто они такие. Первым не выдерживает молчание незваный гость, он
поправляет пиджак, облизнув губы, и произносит: