Я почти добрел до лавки, как
вдруг…
— Сарин, угадай, кто передал для тебя
записку? — Вертлявый Кериз выскочил из проулка, словно мелкий
бес.
— Тьфу на тебя, нечистый! Зачем людей
пугаешь?
— И очень даже чистый! Я нынче
курьер, — задрав нос, гордо произнес малец.
— И чего будет, когда угадаю?
Если учесть, что посыльный жил на
улице Желтых роз, вариантов оставалось не так уж и много: слегка
полноватая Жозина и колкая на язык малышка Ярина. Первая не в моем
вкусе, вторая — под настроение. Жила там, правда, еще одна краля,
но…
— Заплатишь всего один медяк. Нет —
выложишь три.
Вот простофиля! Сам же подсказал
ответ: такие деньги наши парни могли дать за весточку лишь от одной
особы.
— Неужели Ларзи научилась грамоте? —
искренне удивился я, не ожидая внимания от высокомерной девицы,
которая, по слухам, водила дружбу лишь с отпрысками местных купцов
да заезжими франтами из города. Хотя читать и писать обучали всех
ребятишек, это умение мало потом кому пригождалось, особенно
девкам. Разве что на подобные записки.
— Да ну тебя! — расстроился Кериз. —
Гони монету.
— Надо сперва глянуть, что написано.
Вдруг пакость какая? — Медяк тоже на дороге не валяется, а потому я
решил схитрить.
— Нет денег — нет письма, — спрятал
листок посыльный. — Пойду к сынку старосты, может, он нынче
нежадный.
Про Шаркима говорили, что у него
снега зимой не выпросишь, но парню вроде повестка пришла. Перед
отправкой на войну мог и расщедриться.
— Хорошо, держи, кровопивец!
— То-то! — усмехнулся малец. Поймав
монетку, он отдал послание. — Ответ писать будешь?
— Сначала гляну, что тут. — Я
развернул бумагу.
Всего одна строчка: «Приходи на
закате». Ниже свекольный отпечаток губ.
Хорошо денек начинался! Утром
закончил большой заказ, потом приезжал торговец из соседней
деревушки расплатиться по старым долгам, а сейчас вообще первая
красавица левобережья свидание назначила. Значит все-таки иногда
мои молитвы бывают услышаны.
— Ладно, держи еще монетку. Писать
ничего не буду, передай на словах: кузнец придет.
Посыльного как ветром сдуло.
У нас в семье владению грамотой
придавалось особое значение. В доме даже две книги имелось — кто-то
из клиентов расплатился за выполненный заказ. Обе я прочитал по
нескольку раз, хотя и с первого мог вспомнить любую страничку.
— Память — штука ненадежная, —
частенько поговаривал батя, — да и свою потомкам не передашь. А
бумаги и хранить можно долго, и переписать большого труда не
составит.