Игорю и Лизоньке было разрешено посещать институт и приходить наблюдать за тем, что происходит за стеклянной стеной. К тому моменту, как они смогли получить доступ в лабораторию, люди внутри уже совершили некоторые движения. Впрочем, все они вглядывались в окно изнутри, кто-то даже показывал пальцем. Должно быть, им виделись мелькающие образы за стеклом, мелькающие слишком быстро для того, чтобы понять, что же всё-таки происходит. И людей внутри это смущало, если не настораживало. Теоретически они должны были видеть всё несколько медленнее. Впрочем, возможно, что им виделась всего лишь цветная переливающаяся муть. Ибо человеческий глаз мог и не успевать за скоростью движений за стеклом. В первое же посещение Лизонька, увидев женщину с фотографии, что была прикреплена к пульту управления «Водовоза», увидев свою мать, сидящую совершенно неподвижно и никак не реагирующую на её появление, бросилась к стеклянной стене и стала бить по ней ладонями. Она кричала во всё горло: «Мама, мама, мамочка!» И несколько секунд все вокруг стояли в полном оцепенении, не зная, что предпринять. А маленькая девочка всё плакала, зовя свою драгоценную мамочку. Истеричные крики пугающе разносились по коридорам. И люди вокруг лаборатории в изумлении и нерешительности останавливались и пытались понять, откуда идёт крик ребёнка. Наконец, Игорь опомнился и, схватив свою дочь, выскочил в коридор. Лиза ещё какое-то время билась в его руках, но вскоре затихла и, обняв его, лишь тихонько всхлипывала, приговаривая: «Мама, мама, мамочка». Женщина за стеклом в быстром мельтешении, скорее всего, за время эксперимента свою дочь могла и разобрать.
С тех пор минуло два с половиной года. Игорь посещал лабораторию в одиночестве, просто для того, чтоб убедиться, что его жена жива, и всё протекает, как и прежде.
Периодически, сидя в кресле за спиной учёных и лаборантов, контролирующих процесс, и глядя в любимые глаза, Шверцев чувствовал, как на него волной накатывали воспоминания о прошлом. Почему-то самым ярким из них было о том, как поздней зимней ночью, когда они, живя на съёмной квартире, уложили новорождённую Лизочку спать, а сами тем временем пили чай. Тогда, во время беседы, Софья, обладая более острым слухом, вдруг вся как-то напряглась и прислушалась. Игорь тоже насторожился. Из коридора послышался лёгкий звон бубенцов. Кто-то или что-то приближалось к ним из темноты.