Именно ожидание Смерти и толкает Тарговица на сексуальное насилие, которое он совершает над Ритой. Однако, в контексте романа, его насилие выглядит последней попыткой очистить свою душу перед смертью. Опять грязное и чистое переплетаются между собой, образуя парадоксальное восприятие даже в смерти Тарговица, когда он занимается онанизмом, вспоминая Риту, и ощущая приближение своей Смерти. Парадокс состоит в том, что ничего грязного в сексуальных действиях нет, если эти действия сопряжены с волей человека и с его необъятным страданием и любовью, в которых заключена вся его сущность. Фантастически сексуальным созданием выглядит Соня, сначала коварно соблазнившая Эскина, а потом сумевшая убедить и его, и своего мужа – Глеба Собакина – жить втроем, создав таким образом полиандрию (многомужество).
Автор с одинаковой долей юмора, иронии и жалости рисует портрет гиперсексуальной женщины, которая с необыкновенной легкостью превращает и мужа, и любовника в двух послушных самцов. Из-за нее Эскин бросает свою учебу, Глеб Собакин становится жителем туалета на Казанском вокзале, где продолжает малевать свои сюрреалистические полотна. Из-за нее дядя Абрам лишается быстро рассудка, оказавшись с ней в одной постели, правда, потом уже мучительно сознавая, какую боль он причинил собственному сыну.
Весь роман представляет собою какой-то запутанный лабиринт сумасшедшего мегаполиса, однако в отличие от Кафки, этот лабиринт не вызывает никакого ужаса, хотя бы потому что все бессмысленное, все грязное и ужасное в нем, переплетается с нежным, светлым и духовным началом. Так создание (пусть и архаичных по своей конструкции) магических обрядов, к примеру, создание холма, позволили дяде Абраму вместе с Ритой духовно перешагнуть замкнутое пространство, искусственно созданное Тарговицем и другими таинственными личностями, вложившими в этот маргинальный опыт свой капитал.
Вместе с тем, благодаря тому же Альфреду Тарговицу, дядя Абрам с Ритой выходят и за пределы обыденного существования, столкнувшись с тайной другого сакрального мира. Постоянно меняющееся на глазах пространство небоскреба неожиданно вмещает в себя и современную квартиру, и покои средневекового замка, создавая гармонию хаоса, в которой неизменной остается только любовь дяди Абрама и Риты. Временами их жизнь выглядит безупречной пародией на современные маргинальные телешоу «За стеклом», «Дом-1», «Дом-2». Не менее поразительным выглядит и Эскин, который проходит свой нелегкий путь от полиандрии до полигинии (от многомужества до многоженства), став в финале романа счастливым двоеженцем, мужем африканской принцессы и дочери министра иностранных дел. «Человека из грязи, нежности и света» можно считать одним из немногих произведений эротической литературы, которое достойно прочтения. Он, совершенно неожиданно, отпочковался от того легкомысленного жанра, в котором мелькали только одни интимные подробности. Без сомнения этот роман найдет свое место в бесконечной чреде человеческих летописей.