. Таким образом, отсутствие административно-территориального деления и ограничение территории государства рамками одного города оказываются, по мнению Б. А. Стародубского, достаточным основанием для того, чтобы поставить под сомнение принадлежность полиса к унитарной форме государственного устройства. Подобное утверждение, разумеется, нуждается в серьезном и доказательном обосновании. Ведь города-государства известны не только древности и Средневековью. Современный Сингапур, Западный Берлин, существовавший в 1949–1990 гг. в качестве особого образования, вольный город Данциг (1923–1939 гг.), Краков (1815–1846 гг.), не говоря уже о некоторых колониальных владениях, обладавших весьма существенной политической самостоятельностью (типа британского Гонконга до передачи его КНР в 1997 г.), вполне можно отнести к той же категории. Что же, придется и для них изобретать некую новую форму государственного устройства? Не проще ли воспользоваться принципом средневековой философии, известным как «бритва Оккама»: не увеличивая без необходимости числа новых сущностей, отнести все эти образования к хорошо известной науке унитарной форме государственного устройства. Тем более что В. Е. Чиркин, как отмечалось выше, считает возможным отнести сюда даже государства, вообще не имеющие административно-территориального деления.
Можно, конечно, привести возражение против самого сравнения взглядов этих исследователей. В. Е. Чиркин, например, специально оговаривает (и это видно из самого названия его работы), что речь он ведет исключительно о современном государстве. Б. А. Стародубский, в свою очередь, рассматривает формы территориально-политического устройства в их историческом развитии. Здесь вполне может встать вопрос о корректности сравнения их взглядов. Однако сравнение это не случайно, поскольку наталкивает на некоторые параллели.
Отстаивая тезис о недопустимости отнесения античного государства к формам государственного устройства, принятым в современной науке, Б. А. Стародубский особо подчеркивает роль народного собрания в полисе (civitas) (каждый гражданин участвовал в собрании лично) как выразителя воли всего «народа» (то есть гражданского коллектива рабовладельцев). Полис им рассматривается, таким образом, в качестве не только государства, но и некоего территориального коллектива. В работе В. Е. Чиркина также обращается внимание на любопытное обстоятельство: в ряде стран единицы административно-территориального деления совпадают с так называемыми территориальными коллективами, в которых избираются представительные местные органы. Понятие территориального коллектива сегодня официально признано законодательством некоторых стран, например Франции