Саша тогда мысленно поаплодировала этой проныре. Старый как мир способ: «я-без-тебя-погибну-любимый» – но ведь работает же! Даже такой умный во всех отношениях человек, как Юрка, купился на этот фокус.
Неприятная мысль, что он не купился, а лишь делает вид для нее, проносилась ледяным сквозняком в голове – но Саша тут же отгоняла ее прочь.
Иногда она с невеселой усмешкой думала, что в мастерстве создания иллюзий для внутреннего пользования ей нет равных. Кто она такая, если взглянуть объективно? Александра Стриженова, тридцать пять лет. Любовница женатого мужчины. Бездетная, незамужняя. Втянутая в служебный роман – какая пошлость! А кем она себя видит? Любящей и любимой женщиной. К тому же объединенной с возлюбленным общим делом.
Саша подозревала, что в не столь отдаленной временной точке две этих видимости столкнутся, и тогда ей придется тяжко.
– Может, ты поговоришь с ней и вернешься? – голос звучал жалобно.
Он покачал головой.
– Извини, дружок. Ты же понимаешь…
Саша все понимала.
Однако в душе стремительно разрасталась злая обида. Так что к той минуте, когда Юра оделся, Саша успела наговорить ему некоторое количество неприятных слов.
Ругаться с Юркой было все равно что кричать в подушку. Он гасил любую агрессию. Через некоторое время Саша просто выдыхалась, и они делали вид, что ничего не произошло.
Так случилось бы и на этот раз. Все бы обошлось, если б она не уронила косметичку.
Юрка пытался притянуть Сашу к себе, обнять, помириться – и она случайно сшибла ее с тумбочки.
Два корректора, три пудры, тон, замазка от синяков, тушь четырех цветов – все рассыпалось по полу. Стриженова вскрикнула. Весь небогатый арсенал ухищрений, чтобы скрыть свой возраст: круги под глазами, носогубные складки, мелкие неровности кожи, поплывшие уголки губ… Три помады и два блеска, чтобы казаться соблазнительнее для него. Ему тридцать пять, и он мужчина в расцвете лет; ей тридцать пять, и она… Впрочем, достаточно. Ей тридцать пять, и не нужно ничего усугублять объяснениями.
Саша остолбенела. Она видела рассыпавшуюся косметику, понимала, что Юра это видит, и ее жгли стыд и ярость. Все жалкие убогие хитрости оказались выставлены напоказ! Она закричала ему что-то ужасно жестокое и злое, несправедливое – такое, что он отшатнулся. Но остановиться Саша уже не могла. Она наступала на него, слова сами срывались с губ, и в конце концов он постыдно бежал, ошеломленный всплеском ее ярости.