К концу царствования императора Александра I правительственный шпионаж распространился достаточно широко, и перлюстрация занимала здесь важнейшее место. При нем перлюстрировалась корреспонденция августейших особ, родственников императора, что особо его не смущало.
В тайну вскрытия писем был посвящен очень узкий круг людей, поэтому ценность переписки О. П. Козодавлева с Д. П. Руничем является не просто редким историческим источником по данному вопросу, но и свидетельствует об ее уникальности. Она охватывает период с 1813 по 1817 гг.
Что собой представляли эти люди, допущенные к государственной тайне?
Козодавлев Осип Петрович являлся министром внутренних дел России, был членом Российской академии наук, занимался литературной деятельностью, участвовал в разработке ряда законопроектов, в частности Указа о вольных хлебопашцах 1803 г. и об освобождении остзейских крестьян, был деятелем народного просвещения, до назначения на пост министра работал в комиссии об учреждении училищ в России, считался либеральным и прогрессивным деятелем своего времени.
В отличие от О. П. Козодавлева Д. П. Рунич являл собой противоположность умеренному министру внутренних дел.
Будучи московским почт-директором, он уже тогда проявил себя крайним реакционером, о чем свидетельствует анализ его писем, как служебных, так и личных. Но наиболее громкую славу Рунич заслужил на посту попечителя петербургского учебного округа, который он занимал с 1821 по 1826 гг. Его преследования либеральных профессоров, полицейские приемы управления округом, попытки свести дело просвещения к религиозно-нравственным проповедям – все это создало Руничу известность среди современников непримиримого реакционера.
Не удовлетворяясь ролью перлюстратора, которую ему поручил его непосредственный начальник министр внутренних дел, он добровольно брал на себя обязанность осведомителя о слухах, разговорах и настроениях в Москве.[28]
Такое инициативное шпионство особо поощрялось начальством, ибо время, к которому относится переписка, требовало от правительства особой бдительности, поскольку этот период царствования Александра I вызывал резкое недовольство прогрессивной части русского общества.
Поскольку эпистолярное наследие указанных авторов достаточно пространно и касается вопросов не только перлюстрации, мы позволим оставить в стороне то, что находится за пределами тайной деятельности, составлявшей государственную тайну.