— Ты меня пугаешь. Хорошо, давай поднимемся ко мне в ординаторскую.
Они поднялись на один этаж, зашли в комнату, и отец закрыл дверь на ключ.
— Ну вот. Сейчас нам никто не помешает, – сказал он и присел на диванчик.
Кабинет был типичный, Марина даже улыбнулась, сравнив его со своим: слева у входа небольшая софа, справа стол с двумя стульями, напротив входа — кушетка, на стенах два плаката о строении человеческого тела.
Марина сначала хотела сесть рядом с отцом, но, увидев на столе рентгеновские снимки, подошла, взяла один и посмотрела их на свету.
— Здесь перелом Беннета. Отломок треугольной формы и подвывих тела пястной кости в тыльно-лучевую сторону.
Она положила его на стол и взяла другой:
— Здесь простой перелом основной фаланги третьего пальца. Никакого лечения назначать не надо, просто дать перелому консолидироваться и прекратить все нагрузки на больной палец.
Виктор ничего не понимал и только удивленно смотрел на дочь.
Она взяла еще один снимок:
— А вот здесь сложный перелом, оскольчатый. Два, три, четыре отломка.
— Мариша, откуда ты знаешь такие слова? – спросил Виктор еле слышно.
Она взяла последний снимок и улыбнулась отцу:
— Тут перелом Смита нижней трети лучевой кости над его эпифизом, и как итог смещение вперед запястья и кости ниже места перелома.
Виктор молчал, только выжидающе ждал, что же она ему ответит.
— Да, пап, я все еще твоя дочка. В меня никто не вселился. Я все та же Марина. Только мне не четырнадцать лет. Вернее, сейчас мне четырнадцать, по крайней мере, моему телу. А вот опыта у меня намного больше. Я уже прожила свою жизнь и опять вернулась назад, чтобы все исправить.
— Когда ты вернулась? — еле слышно спросил отец. — Ты родилась заново, и все помнишь?
— Нет. Я вернулась два года назад. В день своего рождения. Только сказать тебе сразу не смогла. Боялась испугать. Да и кроме того, я все же хотела, чтобы ты насладился ребенком, а не взрослой теткой.
— Фантастика какая-то, - нахмурился отец.
Девочка села на диван и взяла его за руки.
— В прошлой жизни я пошла по твоим стопам. И тоже стала первоклассным хирургом. Сначала не хотела, конечно. Долго не могла простить тебе, что ты бросил нас. Но медицина всегда меня увлекала. Помнишь, как ты удивлялся, когда я в пять лет пыталась вылечить лапку сбитого машиной воробья, пытаясь наложить палочку-шину. Откуда я тогда это знала?