. При этом идеи законодателя, его цели не взаимодействуют непосредственно с человеческой психикой, ее феноменами. В связи с этим В. А. Суслов говорит о посреднической роли текста в процессе передачи правовых идей: «Текст закона выступает в качестве проекции правовой идеи, заложенной в законе. Правовая идея, образ, доводится законодателем до правоприменителя посредством текста, т. е. проецируется из трехмерного пространства на плоскость, в измерение, низшее по отношению к трехмерному. Правоприменитель имеет дело не с законодательным образом напрямую, а лишь с проекцией этого образа, с текстом закона. Фиксирование законодательных положений в форме текста, посредством знакового ряда, который впоследствии дешифруется правоприменителем и реализуется на практике, одновременно означает присутствие “посредника”, текста»
[156]. Представляется, что указанную схему можно распространить и на случаи взаимодействия идей закона и правосознания людей. Думается, что проблема роли знаковых систем в обеспечении эффективности права и норм законодательства нуждается в отдельном исследовании.
Проблемы эффективности права и норм законодательства были в свое время в определенной мере разработаны в их соотношении с правосознанием, что вполне оправданно и нуждается в дальнейшем развитии. Как справедливо отмечается в литературе, правосознание представляет собой духовную основу правовой системы[157]. В связи с этим хотелось бы выделить работы И. А. Ильина. Эффективность права, которую он соотносил с жизненной силой, по его мнению, не следует смешивать с объективным значением права. Значение права, «правильно установленного и не отмененного, состоит не в том, что люди его знают, понимают и почерпают в этом знании мотивы для соответствующего поведения, но в том, что оно хранит в себе некий верный масштаб и некое верное правило поведения, которое сохраняет свою верность даже и тогда, когда люди не знают и не хотят его знать. Если правосознание стоит на низком уровне, то практическое “действие” права сильно страдает от этого, но значение его как масштаба и правила от этого не уменьшается»[158].
Следует отметить, что рассмотрение права как явления духовного существовало и в советской науке. При этом духовность права исследовалась, прежде всего, в контексте соотношения объективного и субъективного в праве. При этом были высказаны различные точки зрения. Так, И. Е. Фарбер писал, что «норма права не обладает свойством предметности, вещественности», и в то же время подчеркивал, что «право есть общественно-организованная сила, отличная от форм сознания»