Несмотря на соблазнительность исторических экскурсий и перетряхивания хронологической пыли, относительную новизну вопроса о механизме и путях перемещения римского наследия на территории восточных славян, центральным и важнейшим разделом работы автору видится третий раздел. Здесь сопоставляется прааппенинская премудрость с уголовным законодательством и доктриной современной России. Мы нашли здесь по ходу исследования материала гораздо более того, что искали. Приглашаем в сообщники и читателя; он гарантированно прикоснется к таким животрепещущим вопросам, как, к примеру, следующие:
– есть ли механизм сглаживания трагического конфликта между человеком и законом;
– что важнее – общественный или личный интерес;
– каковы возможные приемы уголовно-правовой охраны казенных денег;
– каковы корни уголовного законодательства и есть ли будущность у обычаев;
– в чем заключается нелегкий выбор между надеждой на справедливого, но своевольного властителя и постоянным, но бездушным законом;
– есть ли определенность в таком вопросе, как основания криминализации человеческих поступков;
– как понимать диалектику сосуществования законодательных правил и исключений из них;
– что лучше – щадящее либо жесткое толкование уголовного закона и пр., и пр.
Главное – читателю не надо надеяться на получение бесспорных истин, не стоит безоговорочно принимать на веру, как и хулить почем зря римское право, а вкупе с ними уголовный закон России и заодно автора этого очерка.
Последние вступительные соображения посвятим рецепции. Именно ей, а не самому продукту заимствования, адресовано множество исследований, найдены волнующие эпитеты. Россия уже пользовалась европейской “гуманитарной помощью” – но не римско-правовой, а продуктами правдоискательства XVII–XVIII веков. Идеологи нравственного переустройства власти создали тот духовный фон, который Екатерина II пыталась привнести в свою просветительскую политику. Нравственно-философский флирт с западными мыслителями привел нашу императрицу, кроме всего прочего, к прямому плагиату в области уголовного права. Глава X ее Указа 1767 года, именуемая “Об обряде криминального суда”, практически дословно воспроизводит положения трактата итальянского маркиза Чезаре Беккария “О преступлениях и наказаниях”[10]. Но заимствование готовых рецептов по борьбе с преступностью отнюдь не бесчестит российскую правительницу.