Однако, когда я уже размечтался, что
через пару недель сполна оторвусь за год вынужденного воздержания,
и даже задумался, как подготовить к этому свой любопытный хвост,
случилось непредвиденное. Перед уходом, все убрав и снабдив меня
горячим ужином, Ниара вдруг потупилась и неуверенным голоском
сообщила, что ей очень жаль, но с недавних пор у нее появился
ухажер.
Меня словно под дых ударили.
Что? Любовник?!
Поднявшаяся в душе волна раздражения,
доставшаяся в наследство от бывшего хозяина дома, была настолько
сильной, что мне потребовалось некоторое время, чтобы ее
погасить.
Черт.
В Ниаре как таковой я не нуждался.
Привыкнув сам себя обслуживать, мне не требовалась помощь по дому.
Тем более от незнакомой девушки. С ее появлением реально возрастала
угроза обнаружения Изи и нурры. Но если ради регулярного секса и
шанса на нормальные отношения я еще был готов рассмотреть варианты,
то в отсутствие оного смысл появления в моей жизни дополнительного
фактора риска сводился на нет.
И тем не менее с Ниарой надо было
что-то решать.
Настоящий Шал мог бы ее сейчас даже
ударить, ведь в его понимании это было предательство. Он ей в
какой-то степени поверил, даже вон второй ключ отдал, а для мужчин
это много значит. Сказать, что это была любовь, я бы, правда, не
рискнул, но симпатия определенно присутствовала: Ниара была
единственной, кого добровольно отстранившийся от человеческого
общества каратель был готов хоть как-то терпеть. И ее заявление
должно было больно ударить по его самолюбию.
Однако по большому счету девушка
оставалась свободна в своем выборе. Ей никто не запрещал влюбляться
или испытывать симпатию к кому-то еще. К тому же она честно
предупредила, что нашла другого партнера для жизни и секса. Даже
смущенно пробормотала, что «ежели господин желает, то она могла бы…
в последний раз». Да и следить за порядком в доме не отказывается.
Ведь у нее на руках старушка-мать, которую не бросить без помощи,
младший брат, который тоже нуждался в присмотре. И вообще, господин
каратель был к ней так добр, что ей очень неловко за то, что она
так его подвела.
Я после этого только зубами скрипнул
и, не выходя из образа, процедил:
— Вон.
Девушка ожидаемо расплакалась. Снова
попыталась убедить меня, что ни в чем не виновата. Но поскольку
плюсы ее присутствия в моем доме значительно уступали минусам, я
лишь выразительно указал на дверь. После чего девчонка,
расплакавшись пуще прежнего, все-таки ушла, оставив на кухонном
столе запасной ключ и не взяв приготовленный для нее авансом
серебряный молг.