День Сме - страница 24

Шрифт
Интервал


Накануне свадьбы Михаил Александрович со своей будущей супругой отправились совершать конную прогулку по так любимому Татьяной сосновому бору; как всегда, княжна припасла для благоверного новое послание анонима; как обычно, для променада приготовили лучших арабских скакунов: Буцефала – для барина, Пегаса – для будущей хозяйки; и они шагом тронулись к лесу, но, решив в этот день кое-что переменить, молодые поменялись лошадьми, так что Татьяна оказалась верхом на Буцефале, а Пегас нес по бору Мишеля.

– Михаил, у меня для Вас есть еще одно письмо, – сказала княжна, уверенно восседая в седле и доставая из шифоньера свернутый листок.

Смернов собрал в кулак рассредоточенное внимание и грустным, по-детски безразличным взглядом, одобрительно посмотрел на Юрьеву, произнеся:

– Allez-y, mademoiselle.

– Тогда слушайте:

Блеск пурпура угас, слеза упала с глаз,
Получен мной приказ: любить тебя сейчас.
С тобой мне хорошо, не надо лишних слов,
Средь плоскостей углов шептаться нагишом.
Смеркался небосвод, стал розовым каркас,
Заманивая нас в безумный хоровод.
Ответь же: любишь ли, как жизнь, как этот клен,
Ты видишь: я влюблен – мне поцелуй пришли.
Запомню этот миг для будущих времен,
Что, будучи влюблен, я страсти не постиг.
Всё в жизни – только ложь, а мы – всего лишь тлен,
В разлуке горький плен раздумий – острый нож.
И что ж: опять один, и сны, и всхлип, и дрожь?
По сердцу режет нож, а я вновь нелюдим…

– По-моему, это уже слишком, – вскипел Смернов, – раньше он придерживался хотя бы видимых приличий, а теперь открыто предлагает Вам совершить гнусность; разорвите эту пошлость и никогда, слышите никогда, не принимайте более его писем. Это просто неслыханная дерзость; да если бы я знал, кто сочинил сей пасквиль, немедля вызвал бы его к барьеру и рассчитался за все те нервы, что он попортил Вам, Вашему батюшке и мне, будь он трижды проклят, – красный как рак, Михаил пришпорил лошадь и помчался вглубь чащи. Княжна решила последовать за ним, хлестнула мощного Буцефала, да так, что тот взвился на дыбы, и она не удержалась и упала наземь, ударившись спиной о невесть откуда взявшийся в этом месте валун.

VI

Несмотря на упрямство супруги, Михаил Александрович подкатил кресло жены к столу, и тихонько придвинул ей варенье, кофе и тосты.

После произошедшего несчастья, обрекшего Татьяну Антоновну навечно быть прикованной к инвалидному креслу, Смернов не отменил свадьбу, а сам настоял, чтобы церемония прошла так, как и была запланирована, в той же торжественной обстановке; убитый горем Антон Дмитриевич по достоинству оценил поступок соседа, добровольно принявшего на себя все обязательства по уходу за его дочерью; более того, просившего на коленях прощения у будущего тестя за его оплошность: именно себя Михаил считал главным виновником трагедии и решил, что сие наказание послано свыше за грехи его и искупить их он сможет, только выпив эту чашу боли до дна, то есть всю жизнь проведя в облегчении существования невинной калеки.