Коллингсвуд разразилась слезами.
– Полно тебе, детка, – сказала я.
Полно тебе, детка?
Мои уши не могли поверить тому, что произнес мой рот. Всего пара часов в Канаде – и я уже изъясняюсь, словно Хамфри Богарт. Тут что-то в воздухе, что ли?
– Она наябедничала на меня, – призналась Коллингсвуд, утирая слезы школьным галстуком.
Они и правда тут так говорят. В конце концов, все эти послеобеденные часы с Фели и Даффи в кинотеатре в Хинли не прошли даром, как заявлял наш отец. Я выучила свой первый иностранный язык, и выучила его неплохо.
– Наябедничала, – повторила я.
– Директрисе, – добавила Коллингсвуд, кивая.
– Мисс Фолторн?
– Жене висельника, как мы ее называем. Только не проболтайся ей. Она творит совершенно невообразимые вещи, знаешь ли.
– Например?
Коллингсвуд глянула за спину, перед тем как ответить.
– Люди исчезают, – прошептала она, сжимая пальцы в пучок и затем быстро и широко раскрывая их, словно фокусник, демонстрирующий пустую ладонь. – Пуфф! Вот так! Бесследно.
– Ты дуришь меня, – сказала я.
– Да ну? – промолвила она, глядя на меня огромными влажными глазами. – А что же случилось с ле Маршан? Как насчет Уэнтворт? А что с Брейзеноуз?
– Разумеется, они все не могли просто так исчезнуть, – возразила я. – Кто-то должен был хоть что-то заметить.
– В том-то и дело! – воскликнула Коллингсвуд. – Никто не заметил. Я делала записи. Пинкхэм застала меня за этим. Вырвала записную книжку у меня из рук и отнесла ее мисс Фолторн.
– Когда это было? – спросила я.
– Вчера. Думаешь, они меня убьют?
– Конечно, нет, – ответила я. – Люди ничего такого не делают. По крайней мере, в реальной жизни.
Хотя я совершенно точно знала, что делают. И, по моему опыту, намного чаще, чем можно предположить.
– Ты уверена? – уточнила Коллингсвуд.
– Еще как, – соврала я.
– Обещай, что никому не скажешь, – прошептала она.
– Клянусь, – сказала я, по какой-то совершенно непонятной мне причине делая знак креста в воздухе.
Коллингсвуд нахмурилась.
– Ты католичка?
– С чего ты взяла? – спросила я, желая потянуть время.
На самом деле она угодила в точку. Пусть даже мы делали вид, что исповедуем англиканскую веру, мы, де Люсы, были католиками с тех пор, как Рим был не более чем семью живописными холмами в итальянской глуши. Даффи говорит, что душа необязательно находится там же, где и сердце.