Поэтому о реальном обладании человеком тем или иным правом, в данном случае – правом на свободу совести, мы можем говорить только условно (разумеется, по достижении определенного возрастного периода). Отсюда исходит и одна из задач настоящего исследования: разобраться в том, где и как зарождается и формируется свобода совести, выяснить, откуда идут ее корни, а вместе с тем и обосновать, что они имеют теологический источник, образующий основу ее правового становления.
Общеизвестно, что духовность человека в огромной степени определяется отношением к религии. Религия постоянно и во всем взаимодействует с его внутренним миром. Она присуща человеческому обществу на протяжении всей его истории и охватывает глубоким воздействием подавляющую часть населения земного шара. При всей очевидности религия, тем не менее, оказывается областью недоступной и, по меньшей мере, непонятной для очень многих людей. А потому и свобода совести, связанная с правом выбирать религию либо отрешиться от нее, – неоднозначно понимаемая и спорная дилемма, происходящая из незримой и неосязаемой человеческой души и его мыслей. Именно в этом и заключается трудность сугубо научного подхода к исследованию поставленной задачи. Здесь наука нуждается в теологии, которая открывает ей новые грани и возможности, мотивации и тяготения искренне воспринимающих религию, сам феномен веры, как сосредоточение высших духовных ценностей и как связь между человеком и божеством.
Как утверждает проф. С. Гроф, наука – наиболее мощное средство получения информации о мире, в котором мы живем, а духовность необходима как источник смысла жизни (58, с. 210). Соглашаясь с бесспорной мыслью о науке как средстве получения информации о мире, нужно отметить, что мир, в котором живут люди, содержит и духовные составляющие, часть из которых включена в сферу интересов религии. Смысл жизни способен формироваться и из других источников нерелигиозной природы, о которых мы говорили выше. Наука, со своей стороны, тоже делает эти составляющие объектом познания, пытаясь выявить философские, психологические социологические и иные механизмы религиозной веры. Кроме того, представления о смысле жизни, определение этого смысла зависят отнюдь не только от веры.
Но не вызывает сомнений правота С. Грофа, что религиозный стимул был одной из самых могучих движущих сил человеческой истории и культуры. Было бы трудно представить себе прогресс человечества, если бы ритуальная и духовная жизнь полностью зиждилась на необоснованных фантазиях и заблуждениях. Чтобы оказывать столь сильное воздействие на ход человеческой истории, религия должна отражать основополагающие аспекты человеческой природы, хотя способы этого отражения зачастую бывают весьма сомнительными (58, с. 210). При таком подходе можно видеть, насколько наука и религия тесно связаны, между ними имеются определенные пересечения. И для науки, и для религии объяснение является основной функцией, хотя содержание и методы объяснения в них принципиально различны. В свое время великий А. Энштейн высказал глубоко верную мысль: «Наука без религии хрома, религия без науки слепа… Подлинного конфликта между религией и наукой не может быть» (7).