- Почти. Мы договорились встретиться через год. Я обещала принюхаться к нему снова.
- Чистая благотворительность с твоей стороны, Маккуин. Ничего нового ты там не вынюхаешь.
Эти слова и особенно тон, каким они были сказаны, покоробили. Как будто Раум высмеивал кого-то из ее близких, а не надоедливого мальчишку, который почти насильно заставил Кари заключить помолвку.
- Посмотрим.
- Значит, вы обмениваетесь любовными весточками, голубочки?
Кари раздраженно выдохнула сквозь зубы и напомнила себе, что Раум - это Раум. Насмешки и пренебрежительный тон - способ спровоцировать собеседника. Сейчас демон специально злит ее, надеясь, что в запальчивости Кари скажет больше, чем собиралась. Причем делает это просто так, из любви к искусству.
Мальчишка, даром что старше Кари на восемь лет.
- Не обмениваемся. На прощание Чарльз обещал писать мне каждый день. Сначала я не верила, что он станет этим заниматься. Но три недели назад, когда я была в столице и зашла на почту, оказалось, что меня ждет целый ящик писем.
- И ты их забрала?
- Да. И дала адрес для пересылки новых, - она непроизвольно погладила край листа. - Знаешь, Чарльз специально выучил азбуку слепых, чтобы я могла прочесть. И он действительно пишет каждый день.
Раум присвистнул.
- Мило. А что пишет? Ноет, как ему одиноко?
- Нет, - Кари нахмурилась. Пренебрежение в голосе демона снова неприятно царапнуло. - В основном рассказывает о своей жизни. Делится мыслями, планами.
- Скукота, - демон зевнул. - Отвечать будешь?
- Нет.
Ответить, вступить в диалог означало дать Чарльзу обещание, а Кари не хотела обязательств. Но ей нравилось читать эти послания. Особенно те, что оборотень написал после своего визита на почту. В них было что-то глубоко интимное, робкое и оттого безмерно притягательное.
Как будто подслушиваешь чужую жизнь. Узнаешь самое дорогое, самое тайное, болезненное и святое.
В письмах Чарльз не был похож на самовлюбленного и настырного парня из ее воспоминаний.
Он казался…
Беззащитным. Влюбленным. Искренним.
Настолько искренним и открытым, что это почти пугало и одновременно завораживало.
Он не надоедал комплиментами. Просто рассуждал - о жизни, знакомых, учебе. С иронией, порой переходящий в беспощадный сарказм, анализировал свои прошлые промахи, строил планы.
Вспоминал о ней.
Читать письма было немного стыдно, но отказаться от них волчица уже не могла.