Ладно, года четыре он еще может поиграться с молодежью. Потусовать туда-сюда. Молодежь что любит? Передвижения. Периферийных в столицу надо свозить на акции, столичных – куда Макар телят не гонял. А куда он их не гонял? Надо подумать. И сгонять. Пионерские слеты можно устраивать по поиску интеллектуальных зерен. Институт по изучению демократии российского типа открыть. И так четыре года. Жидковато. Еще бы какого-нибудь содержания. Может, Папа идей подбросит, чтобы на президентский срок хватило. Но потом надо с молодежью завязывать, партию какую-нибудь возглавить. А какую? Сальный с Газюкиным свои места никому не уступят, забронзовели уже и в бетон вросли, корни такие в политической системе пустили – замучаешься выкорчевывать. В Едре ситуация непонятная. А какие еще варианты? Только под себя партию создавать, из этой самой подросшей молодежи. Создать конкуренцию самому Едру. Едро к тому времени выдохнется, как пить дать, выдохнется. Оно и так дохловатое, потому что мертворожденное. Никаких оригинальных мыслей, хоть бы глупость сказали, но там и этого не делают. Его «Жующие вместе» просто живчики в сравнении. Надо завтра обсудить партийный вопрос с Папой, посмотреть, как он отнесется к такой идее.
Мысль о партийном лидерстве Васе понравилась. Надо партию как-нибудь ярко обозвать. Например, Партия власти. Какой власти? Просто власти. Не уточнять. Нашей власти. У каждого есть свое понятие про «Наше». Главное убедить, что ваша «наша» и наша «наша» – это одна и та же «Наша Раша». Умей подать и продать себя, не устает повторять Папа. Слишком принципиальные партии долго не живут. А у его «Партии власти» будет широкая политическая платформа. А если платформа будет широкой, то он гарантированно оттянет голоса и у Газюкина, и у Сального, и у «Груши» или как она там будет к тому времени называться. У дерьмократов вечно все неустойчиво, лидеры меняются как перчатки. Впрочем, это все стараниями Папы, надо отдать ему должное. Гениальный политический хакер. Да, чуть не слетел из кресла в феврале. Но ведь не слетел. Удержался. Долгие лета ему, и себе, любимому, тоже.
На этой оптимистической ноте Люберецкий отправил в рот последний кусок остывшей пиццы, залил горящее нутро остатками красного вина, счет просить не стал, поскольку ел в «Парии» всегда одно и то же и знал сумму наизусть, бросил на стол деньги и вышел в наступающее лето.