«А Пашка-то наш – мужик, – не без гордости подумалось Михалевой. – Как он ее, а!.. Эммануэль всяко отдыхает!»
– …Тебе куда? На трамвай или в метро?
– Ой, – Катя посмотрела на часы, – на самом деле мне лучше всего на тачку. Опаздываю капитально, опять от Смолова достанется.
– У меня есть немного денег… – принялся рыться в карманах Козырев.
– Брось, пригодятся еще, – остановила его Катерина. – Я вчера у Лерки долг забрала, так что могу себе позволить эдакий шик. Хотя, согласись, ездить на работу на частнике – это пошло.
– Ага, – подтвердил Козырев, которому подобное трудно было даже представить.
– Может, тебя по ходу подбросить?
– Нет, спасибо, я прогуляюсь немного. У меня времени до десяти еще вагон и малая тележка. У нас сегодня учебный день.
– А это что за зверь?
– Да так, моделируем практику, а потом, на общем разборе, подгоняем под нее теорию. В общем, фигней страдаем. Типа, совершенствуем профессионализм и оттачиваем мастерство.
– Богато живете. У нас в Управлении часов на такие игрушки не предусмотрено.
– Да и правильно, все равно не в коня корм. Кать!..
– Что?
– Спасибо тебе.
– За?..
– Ну… За всё. За помощь по Игорю. Если бы не ты…
– А-а… – разочарованно протянула Востроилова.
– Вообще, за все… – понимая, что сморозил глупость, поспешил исправиться Козырев. – Особенно за эту ночь.
– Балда, – чмокнула его в щеку Катя. – За ЭТО – не благодарят!
– А можно я тебе вечером позвоню?
– Дважды – балда! Да если ты этого не сделаешь, я тебя сама найду. И только попробуй не найтись! Мы, с нашими возможностями, тебя на дне морском…
– Это твое заднее слово? – улыбнулся Паша.
– Заднее не бывает! Все, я побежала. – Наградив Козырева прощальным «чмоком», Востроилова нырнула в подземный переход.
* * *
На этот раз учебный день выдался по-настоящему «практическим». А все потому, что учебным объектом руководство назначило Эдика Каргина. Уж он-то и дал трем специальным приказом освобожденным ради теоретических занятий экипажам просраться. И, будем откровенны: такого на своем веку они еще не видали.
Вдохновленный, не связанный путами заданий Эдик вертелся как ужик на юру: он то уходил «товарными», то менял экипировочку в самых не приспособленных к тому местах. То замедлял бег, а затем ни с того ни с сего ускорял. Упиваясь свободой, Каргин, согласно предписанию, походя совершал малозначащие покупки и тут же, не дожидаясь подхода «грузчиков», заглатывал чек. Резко, на сто восемьдесят градусов, он менял маршрут, срубая не успевших поменять легенду «чайников», он… Короче, Эдик играл роль. И роль эта ему безумно нравилась, ибо в этой роли, примерив на себя шкуру объекта, он условно жил и условно получал настоящий кайф. И пускай это была всего лишь игра – Каргин, в отличие от молодняка, играл в нее по-настоящему. Когда еще предвидится подобный случай?..