Если не считать «хипстера», все в группе среднего возраста: библиотекарша, Лиза и еще две менее ухоженные версии Лизы. Мне было сказано, что я пропустила первое собрание, и сейчас я гадаю, будем ли мы заниматься той фигней, когда все по очереди называют свое имя и рассказывают, почему оказались здесь. Кажется, этого избежать не удастся, хотя для всех нас «почему я здесь» – это своего рода данность.
– Сегодня к нам присоединилась новенькая. – Банни улыбается мне, обнажая разнокалиберный набор поразительно белых зубов. По моему опыту, белоснежные зубы должны быть до ужаса прямыми. Но только не у Банни. Они настолько же блестящие, насколько кривые, а идеально острые клыки опасно торчат в разные стороны. – Тэмсен. Ты хочешь, чтобы тебя называли Тэмсен?
Я расстегиваю и застегиваю молнию на своем полосатом худи.
– Пусть будет Тэм, – говорю я, таращась на кусок синей изоленты, приклеившийся к полу рядом с одним из кожаных сабо Банни.
– Тэм, – послушно повторяет Банни. – Итак, давайте поприветствуем Тэм.
Банни встает и проходит вперед, делая пассы руками, словно колдует. Она оглядывает членов группы. Некоторые бормочут: «Добро пожаловать, Тэм», а библиотекарша лениво машет мне, слегка приподняв руку над коленями.
– Давайте, друзья, – подгоняет их Банни. – Нужно постараться получше. Тэм одна из нас, и сегодня она делает большой шаг вперед. Кстати, Тэм, обычно мы начинаем с того, что немного рассказываем о себе. Откуда мы. Кого мы потеряли. В общем, говорим о том, чем нам хотелось бы поделиться.
Банни улыбается мне тепло и ободряюще, и я вдруг начинаю «плыть». Мне десять лет, я сижу на обитой кожей банкетке в залитом солнцем кабинете на дому. Доктор Пеппер (так его звали, хотя он и настаивал, чтобы его называли доктор П.) был детским психологом, с которым я виделась раз в неделю в тот год, когда умерла мама. Он мне сразу понравился: мне нравились книги в его кабинете, то, что он слушает и одновременно делает записи, то, что он грызет ластик на своем карандаше и наблюдает, как я играю в игры, которые, по идее, должны были каким-то образом выявить мое эмоциональное состояние. Понравился настолько, что мне ужасно хотелось, чтобы он поверил: со мной все в порядке, поэтому я довольно быстро вычислила, какие слова мне надо говорить, чтобы он написал радужный отчет. Мне меньше всего было надо, чтобы у папы появились новые поводы для тревоги, поэтому я с самого начала решила, что буду пациентом-мечтой. Суперзвездой выздоровления. И у меня получилось.