Дома на его причуды уже давно махнули рукой. И порой хотелось
закричать матери и отчиму: «Да вот он я, вот! Вы не видите?»
Наверное, ради этого он и примыкал то к одной, то к другой
субкультуре, писал стихи; чуть раньше, лет в двенадцать, скакал по
крышам гаражей – искал любой способ достучаться. И только больше
отстранялся. Теперь уже намеренно, боясь навлечь беду на их
дом.
«Беги, они близко. Близко», – твердили письма от «анонимного
доброжелателя». Евгений не хотел воспринимать всерьез этот
навязчивый спам. Но сам временами чувствовал, как возле дома
проносятся смутные тени, чувствовал уже не как человек, а иным
непонятным инстинктом. Они искали монстра, пока не догадываясь, что
в квартире на первом этаже долгими ночами лежит без сна скованный
страхом мальчишка. Вампир.
Уже два месяца Евгений обливался холодным потом, когда
раздавался звонок в дверь или сигнал домофона. Учащавшиеся с каждым
днем расспросы родителей тоже все больше тревожили. Похоже, они
постепенно догадывались, что он не носит линзы и не красит волосы.
Или просто хотели узнать, что с ним происходит.
«Сложный период взросления», – так говорили о подобных поступках
его сверстников. Чтобы скрыть клеймо зверя, он часами сидел в своей
комнате, прогуливая школу, задвигая дверь диваном. Торчал в пустом
угрюмом помещении, напоминавшем безликий гостиничный номер.
Пару лет назад он решил, что уютная спальня с моделями кораблей
и фигурками динозавров на полках слишком отдает детством. За что он
ненавидел эту пору? Не сказал бы точно. Как будто завидовал сам
себе за беззаботность и наивность.
А может, за то, что в этом далеком и неуловимом времени, в
детстве, их с матерью бросил отец. И через два года пришлось звать
незнакомого дядю папой. Он был противным и остался в памяти
пятилетнего Евгения силуэтом, который заносит руку, а потом ударяет
маму по лицу.
– Тупая курица! Тупая! – орал он.
– Ты не работаешь! И еще обвиняешь меня? – визжала мать.
– Да где сейчас работать, а?! Тупица! Давай деньги, тварь!
Он бил маму! А Евгений отчаянно плакал в своей комнате в
окружении игрушечных динозавров, равнодушно скалящихся пластиковыми
клыками. Он не до конца понимал, что происходит, мама до сих пор не
рассказала, с кем и почему тогда связалась. Почему этот «гадкий
дядя» не работал и бил. Расспрашивать не хотелось. Страшно было
узнать что-нибудь похуже того, что схватило зыбкое детское
восприятие.