«Да лучше бы вы все асура выслеживали! Это и есть испытание
Сумеречного Эльфа?» – подумал Евгений, неумело беря меч. Но
какая-то сила будто направляла его, в голове туманно защелкал
неизменный глас: «Царь чудовищ, вечный царь! Прими мою силу, прими
мою мощь, впусти меня в свое сердце, прими меня душой, и я научу
тебя обращаться с мечом».
Эфир несуществующего радио щелкал помехами, как будто облако
плотной тьмы, вьющееся плащом за новым охотником, мешало пробиться
«хозяину» с его речами. Или же Евгений сам не желал слушать.
Он вспоминал слова про театрального солдатика и марионетку. Нет!
Впервые он четко осознал, что предпочел бы смерть превращению в
чью-то игрушку наподобие тех печальных динозавров, которые окружали
его в пустынной холодной комнате, где в облупленных рамах
заблудился ветер. Стеклопакетов тогда не ставили. И ветер выл и
бился, как взбесившийся хорек.
«Назови его «папой», ну же, Женя, скажи», – звучал
приторно-ласковый голос мамы. Она тоже пыталась превратить сына в
марионетку, сделать удобным, чтобы он не мешал собирать осколки ее
разбитой личной жизни.
«Назови меня «хозяином», – упрямо твердил далекий возглас твари,
асура. – И сможешь победить!»
Но Евгений не соглашался, скованный ужасом и смятением. Он
сдавил рукоять, отражая первый выпад, хотя меч едва не вылетел из
руки. Только относительно тренированные мышцы помогли преодолеть
первый натиск. И новая магическая сила, наверное. Фехтовать Евгений
не умел, совсем не умел.
Он попытался развернуться и убежать. Бессмысленный голод вампира
сменился страхом за свою жизнь или не-жизнь – существование. Глаза
расширились в поисках путей к отступлению, губы невольно вытянулись
в трубочку, глупо, слишком по-детски. А тем временем в каких-то
миллиметрах от лица промелькнуло острие клинка, испещренного
замысловатыми узорами.
– Мое имя – Ванзан, – слегка хриплым голосом представился
охотник. – И это последнее, что ты услышишь. Пусть твой хозяин
знает, кто убил его собачонку.
– Я не собачонка! Имя… Имя не часто имеет значение…
– Да у тебя просто нет имени, трусливое ничтожество, – ответил
Ванзан-охотник, уже не столь отрешенно, как раньше. В его
нечеловеческой холодной сущности разгорался боевой запал.
Евгений с застывшей маской на напряженном лице уклонился от
нового выпада. Он боялся! Никогда еще так не боялся. Шла
смертельная игра, и никто не регулировал уровень сложности, лишь
наваливая сверху все новые неприятности. И только «царь чудовищ»
предлагал легкий путь. Очевидно, он устал ждать, когда над
оцепеневшим, но вооруженным Евгением вновь занесли разящий
клинок.