Я никто.
И еще – никому не нужна.
Слезы! И – занавес!
Да нет, конечно, нужна. Я все понимала. И мужу, и маме, и сыну. Не нужна только себе. Так у меня получалось.
В общем, «жизнь прожита зря, я неумолимо старею, ах, ах…».
Меня все это достало – ох как достало! А вырваться из этой тюрьмы не могу. Меня словно приговорили. К этим кастрюлям и швабрам. Я очень несчастная женщина. Вы понимаете? Очень! Нет, правда.
Сын убежал, подруга уехала, муж на работе.
А вот отсюда поподробней. Накаркала.
Муж потерял работу. Точнее, бизнес. И в один день мы остались ни с чем. А если точнее, с долгами. С огромными, надо сказать, долгами. Все помнят те годы – лихие, как их называют. Они и вправду лихие – для всех, без разбору. Все выживали. Правда, мы всегда выживаем. В любое время. Это для нас не экстрим, а скорее норма. Но бывает – и мы устаем.
Ну и на фоне всего я заболела.
Тоска не уморит, а с ног собьет. Пословица.
А сопротивляться всей этой фигне не было сил. Вообще не было.
И я заболела. Чем? Да никто не мог понять. Светила разводили руками – анализы приличные, обследования – вполне. Бесконечные визиты к врачам – пробовать различные новейшие техники, просвечиваться, залезать в трубу, дышать, не дышать, рассказывать.
Словом – «колоться». Про все свои беды. Вот это было самое сложное. Повторять снова и снова, что жизнь, в сущности…
Пропала жизнь. Такие дела. Ну и т. д.
Когда я начала писать? Для чего? Да вот тогда и начала. А для чего – да чтобы вырваться из этого мрака. Из тоски пусть мнимого, но одиночества, из безысходности. Из-под руин надо же было выбираться. Пока не завалило окончательно, пока не задохнулась.
Дороги, собственно, было две: одна – на свет божий, наружу, из-под обломков, отряхиваясь и постанывая. Вторая – на кладбище. Что выбирать? На кладбище проще. Ближе. Вернее – путь покороче. Короче и проще. Просто сиди и жди. Все. Путь первый был тернист. Медицина не помогала. Ну, или помогала слегка. Умница-врач так и сказал:
– Теперь вы сами. Без вас мы, пардон, никуда!
– Ладно, попробуем, – наконец согласилась я. – Но уж если не выйдет – не обессудьте.
Он кивнул:
– Лично я в вас верю.
– А лично я в себя – нет! – очень радостно объявила я.
Потом я его пожалела. Но тогда мне было жалко только себя. Честно.
Почти никто не знал, что со мной происходит, – только самые близкие: муж, мама, сестра, подруги.