Не лучший учитель, но он был единственным, с кем я могла общаться, единственным человеком, которого я видела в течение долгих лет. Я могу ненавидеть и проклинать его сколько угодно, но не признать, что он был нужен мне – не могу. Трудно представить, что было бы, живи я всё это время только с кораблистами.
– Мам… – тихо позвала я. – Хватит сходить с ума. Нам с тобой обеим достанется за эту ночную прогулку. Отвези меня домой и сама отправляйся к себе.
– Нет, – также тихо, но твердо отказалась она.
Еще немного, и я начну паниковать: мне нельзя выходить за пределы ареала. Это понизит баланс, это нарушение Договора… К тому же Джек обязан будет наказать меня, если узнает.
Я почувствовала, как внутри растекается страх. Мне нужно было вернуть домой. Мне никак нельзя уезжать отсюда!..
– Ма-ам… Мам, пожалуйста… – голос жалобно дрожал. – Мам, отвези меня обратно. Ну что же ты делаешь?.. ну…
– Прекрати! Ты не понимаешь. Ты там погибнешь.
– Ну перестань, что за шутки? Там мой дом, я должна быть там… Зачем ты всё это делаешь?..
Мама испустила долгий пульсирующий вздох и крепче перехвалила руль.
– Замолчи. Не отвлекай меня от дороги.
–
Около двух ночи мы приехали в каменный город, оранжевый от фонарных огней. Ключи от гостиничного номера были уже у мамы, то есть она планировала здесь остановиться. Мы поднялись на третий этаж, нашли нужную дверь…
Внутри страдал бессонницей опрятного вида мужчина лет сорока пяти. Его лоб был рассечен морщинами, а глазницы серели, будто накрашенные. Но при виде нас мужчина оживился, и его лицо приобрело более ясное выражение.
– Алита!..
Она поцеловала его, обнимая и гладя по руке – я даже подумала: не сбежать ли? Дверь открыта, люди заняты… Но куда бежать, я всё равно не знала.
Наконец они оторвались друг от друга, и мама закрыла дверь.
– Позвольте познакомить, – начала она, всё еще облизывая губы, – моя дочь, Вренна Вентедель. – Мужчина кивнул, вежливо и слегка напряженно улыбаясь. – Алексей Ринский, мой муж.
Я вскинула брови.
– Муж? Я думала твой муж – Мморок Вентедель.
Алита и Алексей одновременно поморщились.
– Ну ты же понимаешь… – мама чуть виновато улыбнулась.
– Отлично… – я не могла прогнать с лица холодной усмешки. Разумеется, понимаю, но показывать-то его мне зачем?
Мама глядела на меня, и взгляд ее всё больше тяжелел.