О монастыре Третьего испытания обыкновенно говорили не иначе, как о жемчужине префектуры, однако туристов он почти не привлекал. По слухам, еще около века назад паломничество сюда было в моде и даже всячески приветствовалось. Ежедневно на берега монастырского озера, укрывшегося в чаще бескрайнего хвойного леса, наведывались десятки и сотни верующих, – а уж по праздникам тут и вовсе нельзя было сделать шагу, не наступив на чью-нибудь походную утварь. Тем не менее на территорию самого монастыря, располагавшегося точно в геометрическом центре озера, непричастных не допускали уже тогда; в дальнейшем порядки ужесточились, и монахи прекратили всякие контакты с мирянами – что, разумеется, повлекло за собою резкое падение интереса к месту священнодействий.
На моей памяти здание монастыря ни разу не перестраивали, ведь оно и так сочетало в себе наилучшие качества: неприступность, умопомрачительную красоту, величие. Помню, еще лягушонком – во снах едва ли не пятилетнего человеческого ребенка – я любил забираться на вершины башенок, венчавших углы строгого квадрата нашей обители, откуда часами вглядывался в покачивающиеся вдали верхушки елей. Наверное, их покой нарушали скачущие по ветвям животные, ибо зеркальная гладь озера, отделявшего меня от леса, всегда была удивительно безмятежна. Потом я спускался в коробку открытого внутреннего двора, где вечно что-то затевалось: дабы порадовать Матушку, монахи посвящали саморазвитию каждую секунду своего времени. Конечно, феерического успеха добивался не каждый, но всех объединяло неудержимое стремление к совершенству. Тут рождались выдающиеся живописцы, шедевры которых выставляли крупнейшие галереи мира; из этих же стен выходили искусные воины, способные в одиночку переломить ход любого сражения. Кроме того, монахи не позволяли себе забывать и о прямых обязанностях – высоком долге богослужения.