— Просто ты
особенная, душа моя, — говорил он.
Первое
время мы ходили вместе на прогулки в парк, цирк и кино. Но я старалась, чтобы
Ваня проводил время с девочкой только вдвоем. Он настаивал на моем присутствии.
Ваня и так был недоволен нашими редкими встречами. Ведь я больше не оставалась
у него ночевать, а уходила еще до того, как Мила ляжет спать.
Сама
девочка относилась ко мне негативно: часто хамила и пыталась строить пакости.
Но я терпела и очень хотела с ней подружиться. Приглашала ее в кино, кафе и на
каток. Однако все наши совместные прогулки всегда заканчивались для меня плохо.
Мила устраивала истерики и скандалы на публике.
Однажды
Ваня задерживался на работе и попросил встретить дочку после танцев. Конечно, я
согласилась помочь любимому.
Когда мы с
Милой вышли из школы искусств, я предложила ей сходить на каток. На удивление девочка быстро согласилась.
Мы катались
уже минут двадцать, когда я почувствовала, как кто-то толкнул меня в спину. И
так как на коньках я не очень уверенно каталась — не удержала равновесия и упала на лед. Нога взорвалась адской болью.
А когда приоткрыла глаза — увидела довольное лицо девочки. Ко мне подбежали
люди, кто-то вызвал скорую. Уже в карете неотложки я попросила врачей позвонить
Ване.
К приезду мужчины врачи диагностировали
перелом. Мила сидела все это время очень тихо. И мне бы хотелось, чтобы она
чувствовала себя хотя-бы не много виноватой. Но нет. Она добилась именно того,
что хотела.
Мне
прописали постельный режим, и я решила, что лучше лечится дома.
Кто-то из
сотрудников больницы передал Ване слова очевидцев, о том, что меня толкнула
Мила. Ох, как он на нее ругался...
Однако
после этого, отношение Милы ко мне, повлияло и на Ваню. Он часто после работы
заходил в гости, и мы часами беседовали и наслаждались обществом друг друга. В
моей комнате наши встречи могли быть с пометкой 18+, только когда родителей и
брата нет дома. Но мы наслаждались, и
каждый раз шептали слова любви друг другу на ушко.
Вскоре Ваня
стал приходить дерганным и злым. Оказалось, что в школе на Милу начали
жаловаться. Она обижала других детей, хамила учителям и скатилась в учебе.
Через месяц
мне сняли гипс. А Иван с каждым днем нервничал все больше.
— Не
понимаю, что с ней происходит! Неужели так рано начался переходный период? Но
ведь ей только восемь, — говорил мужчина, обнимая меня.