– Что это означает? – строгим голосом, не
свойственным мне, спросила я.
Он, сохраняя хладнокровие (надо отдать ему
должное – он мастерски это делал), спокойно, делая акцент на каждом слове,
произнёс:
– Девочка не в себе. Пожалуйста, отдайте
мне её.
– Что значит «отдайте»? – возмутилась я. –
Она для вас вещь, которую можно передавать из рук в руки?
– Я не это имел в виду. Отпустите мою дочь
и… можете идти.
Ох, как меня задели эти его слова,
пронизанные высокомерием! Он разрешает мне идти? А кто такой он есть?
Горячительное, всё-таки, подействовало. Я
почувствовала кураж. И смелость – оборотную сторону медали за безрассудность.
– Вы утверждаете, что Есения – Ваша дочь? –
я усмехнулась. – Насколько я знаю, это не так.
– Давайте не будем здесь выяснять
отношения, – всё ещё достаточно спокойно сказал Глеб. Хотя глаза горели гневом,
и он явно был не прочь меня им испепелить. – Есения – моя дочь, и я несу за неё
ответственность.
– В таком случае можете Вы объяснить, как
Ваша дочь оказалась в подобном заведении, имеющим значок «18+»?
– Я здесь работаю, – подняв голову,
ответила Есения.
– Работаешь?! – ужаснулась я. – Как такое
возможно?
– Глеб сам меня сюда устроил, – девочка
продолжала давать показания против своего отчима. В моих объятиях пока
безопасно. Но что будет после? Вряд ли он оставит всё, как есть.
– Значит, Вы устроили свою, как вы её
называете, «дочь», работать по ночам в клубе? В качестве кого?
– Официантки, – снова ответила девочка.
Это, конечно, куда ни шло. Хорошо, что не
танцовщицей гоу-гоу. И, всё-таки!..
– Подросткам не разрешается работать по
ночам, тем более, в подобных заведениях, – напомнила я тоном дежурной
воспитательницы. – Девочке всего шестнадцать лет.
– Через неделю семнадцать, – Есения
взглянула на меня и даже чуть улыбнулась. – Вы поздравите меня с Днём Рождения?
Не забудете?
Я не готова была отвечать на подобные
вопросы. Не сейчас, девочка. Поговорим об этом в другой раз.
Глеб стоял напротив и не делал никаких
попыток приблизиться. Но в то же время у меня было ощущение, что он держит
ситуацию под контролем. И вдруг он совершенно другим голосом с появившимися в
нём ласковыми интонациями сказал: