Научная ценность трудов по алхимии вызывала у меня сомнения, но
продавать книги в Падуе однозначно не стоило. Здесь их оценят, в
лучшем случае, за ту же сумму, за которую Густав их приобрел.
Деньги пусть и неплохие (книг в это время вообще мало, тем более
узкоспециальных, и дешево они стоить просто не могут), но в той же
Праге я могу получить за них в два-три раза больше.
Неплохую сумму я выручил за украшения. Перстни, цепочка,
расшитый пояс - все пошло в дело. Я пристроил даже чернильницу и
набор новых перьев. Восковой таблички мне вполне хватит. Жаль,
выделенных мне свечей осталось не так много — как раз где-то на
месяц, в режиме жесткой экономии. Но зато я и на новые тратиться не
стал. Расходов и так предстояло целое море.
Нужна теплая одежда, ибо там, куда я направляюсь, зимы явно
отличаются от итальянских. Нужен хоть какой-то запас еды на всякий
непредвиденный случай — крупы и солонины. Нужны крепкие сапоги, ибо
туфли — это до первой лужи. Да и не вынесут они долгой дороги. Та
пара, которая на выход — в них только и ходить по сухой и,
желательно гладкой поверхности. А туфли, которые Густав носил
постоянно, доживали последние дни. Может быть даже — часы.
Словом, вернулся я к идее продать свой выезд. Точнее, деревянный
короб на колесах и одну клячу. Вторая, чуть получше, потащит вещи.
Чего я, собственно, в сундук уперся? Вещи вполне можно было сложить
в мешки. Хотя нет... дожди, снег, метель... мешки не вариант. Но
сундук слишком тяжелый! Уменьшить вес? Тоже не вариант. Я и так
совершил эпический подвиг, избавившись от всего лишнего. Осталось
только самое необходимое.
Какой выход? Сундук тоже надо продать. Тем более, он у меня
довольно красивый. Видимо, остатки былой роскоши. А вместо этого
купить два сундучка полегче, дорожных, хорошенько просмоленных. Без
всяких украшений в виде резьбы и накладок, которые только
увеличивают вес и без того нелегкого монстра.
- Сын мой, ты собираешься продать свой выезд? - ужаснулся брат
Агостино.
Надо же, как быстро прискакал. Я только-только успел озвучить
свою идею Паоло. И оказался прав — приставленный ко мне слуга
стучит на меня иезуитам с упорством дятла.
- Воистину, достиг я крайнего оскудения. Ибо желаю предстать
перед новым польским королем достойным своего высокого
происхождения. Чтобы ему не было стыдно признать во мне кузена.