К счастью в Брно, где мы немного задержались, проходила ярмарка.
Огромная, шумная и красочная. Я не растерялся, и нашел, куда
пристроить свои ткани. Скорее всего, дешевле, чем они реально
стоили, но точно дороже того, что мне предлагали в Падуе. Да и
вообще... того, что даром досталось — не жаль. Зато теперь не
таскаться с громоздким и тяжелым багажом. А в Праге все равно не
стоило их продавать, поскольку там я буду выступать в роли принца,
а значит, торговать мне невместно.
Иезуиты, правда, пытались намекнуть, что мне вообще о торговле
думать неприлично, но я сделал вид, что не понял. Орденцы все равно
на меня обижены. Еще с Падуи, когда я свое имущество, почему-то,
распродал, а не пожертвовал им, любимым. Даже Густав внутри
бормотал, что это, дескать, не по-христиански. А я не понимаю,
почему должен чувствовать себя виноватым за то, что взял свои же
вещи.
- Я не лишил иезуитов последнего куска хлеба, - отмахнулся я от
принца. - Они ради тебя не очень-то жертвовали.
- Но как-то это... мелочно, - морщился Густав.
- Ничего себе мелочно! Ты забыл, какую я сумму выручил за наше
барахло?! Может, давай все нищим раздадим? И пойдем в Краков, как
ты хотел — в рубище и пешком?
Густав, предсказуемо, разыгрывать из себя бродягу не захотел.
Одно дело — читать про духовные подвиги, и совсем другое — их
совершать. Пребывание в дороге и общение с людьми вернуло принца на
грешную землю. Довольно быстро, кстати, поскольку он сам никогда
много средств не имел. И одно дело — вещи, а другое — живые деньги.
Которые, кстати, Густаву не терпелось потратить.
К его неудовольствию, одежду мы пошли покупать совсем не ту,
какую ему хотелось. Никаких модных шляп, укороченных плащей и
кружев. На фига мне сейчас парадный наряд? И какие могут быть
кружева, когда зима на носу?
Утепленные штаны, убогой вязки шерстяная кофта с длинным рукавом
(плащ на меху стоил слишком дорого), вязаное нечто (издалека
похожее на носки), немного войлока в стельки и широкий шарф,
который, если что, мог послужить и капюшоном. Ну и рукавицы,
конечно же, поскольку держать в руках поводья в минус 20 будет
невесело. А если еще и в сопровождении ветерка — привет,
обморожение.
Густав вздохнул, но противиться не стал. Он, как никак,
несколько лет жил в Польше, и вполне представлял, какие там могут
быть морозы. Хотя, конечно, желание «въехать в город на белом коне»
никуда не пропало. Ну, могу только посочувствовать. Если уж к
принцу приставлены иезуиты, борьба за корону для него в принципе не
может хорошо закончится.