Да, у меня был клад. И, при разумном образе жизни, его хватит и
мне, и моим детям. Но я предпочитал иметь возобновляемый денежный
ресурс. Поэтому работал и над огранкой, и над цветом, и над
техникой. Добавление олова или жженой кости придавало стеклу
опалесцентный эффект. Ну а дальше я заимствовал идеи Тиффани.
Посыпал уже готовое, но ещё не охлаждённое стекло металлическими
крупинками, из-за чего на поверхности пластины образовывался
металлический глянец, который переливается всеми цветами радуги.
Деформировал ещё мягкую пластину стекла в процессе производства,
получая в итоге складчатое стекло или «драпировки». Короче,
извращался, как только мог.
В планах были зеркала и хрусталь, но я решил не спешить. Не
разбрасываться на все и сразу. Надо было выяснить, хорошо ли будут
продаваться мои придумки. Да и заранее наладить связи с торговцами
не помешает.
Ну а то, что я был прав, не взяв на себя личину Великого
Провидца, присущую попаданческому Марти Сью, стало видно примерно
через месяц. Ибо увы, не был я гением. Ни великим художником, ни
дизайнером, ни даже удачливым подражателем. Таланты мои, пусть и не
были скудны, но базировались совершенно в других сферах. И главное
мое достоинство в том, что я смог найти нужных людей.
Хотя нет, даже не так. Достоинством было то, что я обеспечил
условия. И дал направление. Для 16 века — это охренеть, как много.
Ибо семьи зарабатывают именно на клановых секретах. А тут у
третьих-пятых сыновей появилась возможность стать главами кланов, и
начать собственную родословную мастеров.
Понятно, что нанимал я людей не вслепую. Отбирал, благо такая
возможность была. Учеников, не имеющих возможности пробиться в
мастера, оказалось множество. Но даже в семье самого мастера
существовали дети, которым, кроме навыков, передать было особо
нечего. В 16 веке даже у королей были большие семьи, что уж
говорить о простолюдинах. Так что те, кто с моей помощью получил
шанс, изо всех сил старались его реализовать.
Рудольф
Стекло переливалось, искрило гранями, и даже немного меняло цвет
при различном освещении. Это было нечто, до сих пор неведомое.
Императору, разумеется, был преподнесен подарок, но, глядя на него,
Рудольф понимал, что слегка продешевил. И если с одной стороны
разорять принца было как-то не по-августейшему, то с другой...
заставляло задуматься о пользе собственных алхимиков.